Дёма бросился к автомату и набрал номер Эдуарда Аркадьевича, сбивчиво и взволнованно рассказав про то, что увидел.

— Поезжай сюда, нечего там тебе светиться, — приказал Папа.

Демьян повесил трубку и поспешил к своей машине.

Уже две недели, как они были любовниками.

Нет, Демьян, конечно, не мастер был слова подбирать, и слово «любовники» ему, честно говоря, не очень нравилось.

Поленька смеялась над его способностью смущаться слов. Он бы обиделся на этот смех, кабы не знал точно, что его Поленька ни капли не сомневается в том, что он, Демьян Пятак, настоящий боевой пацан… А то, что его можно смутить и в краску словом вогнать, так это от любви. А быть уличённым в чувстве Демьян не боялся. В трусости — боялся пуще смерти, а любовью своей к Полине гордился.

Ещё месяц назад он и не подозревал, что гордиться будет (Етишкин пистолет! Такая женщина!.. Даже подумать страшно!..) А теперь плыл в этом чувстве, как по волнам.

Их сближение произошло как-то само собой.

Был вечер понедельника, для ресторана полностью провальный. Посетителей ноль целых, ноль десятых.

Поленька отпустила домой кухню, потом официантов, а в половине первого разрешила Светке-буфетчице стойку бара закрыть.

Приняла выручку.

Демьян сидел тут же, в том самом кабинетике, где впервые Папу увидал. Поджидал Полину, чтобы отвезти её.

— Да ты чего, Дёма, ждёшь? Я частника отлично поймаю, нет проблем! — каждые полчаса говорила ему Поленька, а сама все улыбалась краешками губ.

Потом закрыли кабак и включили сигнализацию.

— Куда? — спросил Демьян, едва Поленька привычно откинулась на шикарное сиденье их фиолетового «Вольво».

— Домой, — ответила Поля и вдруг нежно взяла его руку в свою, поднесла к губам, а затем положила к себе на грудь.

Потом он так любил целовать эту грудь и гладить её, и любоваться этой её по-женски большой, но по-девичьи крепкой грудью. Он обожал целовать те места очаровательного контраста в цвете её кожи — там, где коричневая загорелость сменялась белой молочностью мест, прикрытых на пляже от солнца…

Полина была старше Дёмы на пару-тройку лет. У неё было высшее образование. Она так правильно и умно говорила! Демьян обожал смотреть на неё и прощал, когда Полина вдруг прыскала со смеху над его очередной детской глупостью, потому что Демьян всё время поначалу брякал невпопад фразами из словаря Кости Шухера.

Свободно он мог поговорить только о боксе и машинах. А Полине разговаривать про это было неинтересно.

Зато, они прекрасно и многозначительно молчали, когда часами ласкали друг друга в её огромной постели! Наверное, это и была настоящая гармония. Достойный союз дикой природной силы, с одной стороны, и дивной мягкой красоты, облагороженной умом и культурой, — с другой. Она растворялась в нём, отдаваясь его безудержному неиссякаемому напору, а он, пьяный от счастья, тонул в ней, как сумасшедший миллионер из безумного детективного романа тонет в бассейне с шампанским!..

Они проводили в постели сутки, не замечая течения времени, таская из кухни в спальню едва готовую еду, кроша на простыни, и со смехом кормя друг дружку с рук… Они даже забывали включить телевизор, стоящий рядом на тумбочке, — им было интересно и без него.

Но счастье не может быть вечным. Позвонил Папа и сказал, что Пятаку надо ехать во Францию вместо схваченного супостатом Адидаса…

Послать Демьяна Пятака Эдуард Аркадьевич решился, доверившись своей интуиции. А тонким чутьём, одинаково хорошо ощущающим как опасность, так и большие деньги, — природа, слава Богу, его наградила. За то и ходил Эдуард Аркадьевич в богатых и авторитетных людях, за то и ценил его Марлен Полуэктович Недрищев. Марлен-то как раз и послужил тем катализатором, что ускорил решение Демьяновой судьбы.

Как только пограничники тормознули Шнуропета в аэропорту, Эдуард Аркадьевич сразу Марлену Полуэктовичу отзвонился, мол, проблемы у нас.

Недрищев без тени сомнений сказал, что это Сушёный, его штучки. Что именно Сушёный отслеживает все ходы, наперечёт зная братву, что стоит под ружьём у Эдуарда Аркадьевича.

— Надо кого-то новенького посылать, кого бы ещё не было в их базе данных. У тебя есть такой?

— Есть, — ответил Эдуард Аркадьевич, сразу подумав о Демьяне, — только молодой он ещё, да языков не знает…

— Какие там языки! — не удержался и вспылил Недрищев. — Парень в деле проверенный?

— Нормальный пацан.

— Так и посылай его, и нечего мне мозги канифолить!

Услыхав в трубе гудки отбоя, Эдуард Аркадьевич подумал: «Прав Марлуша! Пятак — находчивый и смелый, это как раз дело в Речном порту показало. А именно находчивые и смелые в таком деле и нужны. А что языков не знает, так это ерунда. Денег ему дадим побольше. Когда у тебя в лопате рулон зелёных, это действует и без всяких там переводчиков».