Переодетый в крестьянина Шива изумился такому ответу и оставил Парвати на берегу. В тот день не дождалась прекрасная девушка своего возлюбленного, но на следующее утро в тот же час снова была в облюбованном месте. И пришел на берег Шива, и сказал ей:

– За веру твою и преданность сполна хочу тебя вознаградить. Чего хочешь проси – выполню любое твое желание.

– Я уверена, что ты знаешь о моем самом сокровенном желании, – скромно ответила девушка. – О, великий Шива! Ничто не сможет сделать меня счастливей, чем союз с тобой.

– Да, Шива твой попал. Не надо было так опрометчиво разбрасываться обещаниями. Пришлось жениться, да?

– Береснев, ты невыносим! Это не концерт Кати Лель, сюда никто никого насильно не затаскивал, – Ума набросилась на Артема с кулаками.

Он засмеялся, схватил ее за руки и бросил на диван.

– Умка, ты – прелесть, – он потянул ее за руку, привлек к себе и поцеловал ее. Она обвила руками его шею и посмотрела ему в глаза:

– Береснев, ты знаешь, как я тебя люблю?!

– Это вопрос? – пошутил Артем. – Конечно, знаю. Знаю, дорогая моя, потому что тоже люблю тебя. И у нас скоро свадьба, надеюсь, ты не забыла?

Ума села на диване, скрестив ноги:

– Тема, я давно хочу тебе кое-что сказать.

– Мм-угу, – он перевернулся на спину и закинул руки за голову.

– Это серьезно. Обещай, что не расстроишься.

– Не буду обещать, а вдруг расстроюсь.

– Тем, я подписала контракт на год на участие в шоу на Бродвее.

– Вот это да! Здорово! Круто! Нью-Йорк, Бродвей, все такое красивое, огонечки всякие, машины длинные. Почему я должен расстроиться? Это же чудесная новость! Разве ты не рада?

– Я-то рада. Только я уезжаю в Америку уже на следующей неделе.

В воздухе повисла пауза.

– Постой, а как же наша свадьба? – вопросительно посмотрел на нее Артем, в ту же секунду подумав о Елизавете.

– Совершенно логично, что свадьба откладывается тоже на один год, – коротко ответила Ума.

Новость поразила Артема. Он искал причины. Что заставило Уму принять такое решение? Разумеется, такой шанс дается не каждому и не каждый день, но почему она не сказала ему об этом раньше? Она перестала ему доверять? «На воре и шапка горит, – успокаивал себя Артем. – Все нормально. Просто ей захотелось в Америку. Я думаю, любой бы на ее месте поступил бы также. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такой возможности. Определенно, это она не из-за меня». Он перебирал в уме все дни, когда он встречался с Елизаветой. Неужели Ума что-то заметила и почувствовала, и поэтому решила отложить свадьбу? Как, чем он выдал себя?

– Ты ничего не говоришь, – печально произнесла Ума.

– А ты меня как Шива испытываешь? Надеюсь, это не шантаж?

Ума презрительно хмыкнула.

– Пока мне нечего сказать, – продолжал Артем, – я никак не ожидал такого поворота. Хотя… Хотя я ведь на целый год уезжал в Африку, и ты поняла меня и поддержала, и я не должен мешать твоей карьере. Бродвей – это такой замечательный шанс, большая удача! Ты же талантливая девчонка, Умка! У тебя все получится!

– Выходит, ты даже рад, что все так складывается?!

– Да, я очень рад за тебя!

– И рад тому, что не надо на мне жениться?..

– Ведь сама сейчас понимаешь, что глупость сморозила, да? Если бы я не хотел на тебе жениться, я бы сейчас не лежал с тобой на этом диване. Ты меня даже этим обижаешь, – сказал Артем, не понимая, что с ним сейчас происходит.

В эти мгновения его переполняли самые противоречивые эмоции. Он не знал, радоваться ли тому, как складывается ситуация. С одной стороны, ему было очень обидно, что Ума поставила его перед фактом, не посоветовавшись, принимая такое судьбоносное решение. С другой стороны, он чувствовал невероятное облегчение от того, что не ему пришлось просить Уму отложить свадьбу, поскольку время шло, а он никак не мог решить, готов ли он жениться на ней.

Ума смотрела на него, стараясь улыбаться, но по ее щекам катились слезы. И Артем не мог ей ничего сказать. Молчание было отвратительным. Он чувствовал себя виноватым во всех несчастьях мира вообще, и в не сложившейся судьбе Умы, в частности. Уж лучше бы она ударила его, залепила бы смачную пощечину, выплеснула весь негатив и успокоилась, чем вот так просто лежала рядом и тихо плакала. Он ощущал ее превосходство: она была обижена, но смирилась и страдала молча. Вообще-то в другой ситуации это было бы очень смешно, когда женщина на тебя с кулаками лезет, ведь ты сдачи дать не можешь, поэтому и больно, и смешно. Но в эту минуту он бы предпочел боль физическую, а не моральную. Наверное, надо ее остановить, убедить остаться, сказать хоть что-нибудь. В другой ситуации он был бы на это способен. Он мог бы это сделать, если бы не было Лизы. Не было бы ее запаха на кончиках его пальцев, ее образа в его глазах, ее прикосновений на его щеках и губах… Если бы он не слышал ее горячего шепота, ее нежных слов… Но Елизавета Никитина была реальна, и он все слышал, лаская ее.

– Ума, не молчи, пожалуйста! – тихо сказал Артем. – Лучше покричи, обругай меня или запусти в меня чем-нибудь. Я чувствую себя провинившимся, хотя не совсем понимаю, в чем именно моя вина. Я не сделал ничего плохого. Или я чем-то обидел тебя?

Он произносил эти слова, потому что тишина была невыносимой. Ума покачала головой.

– Скажи, что я должен сделать, чтобы ты осталась? – спросил Артем, не осознавая, хочет ли он на самом деле того, о чем просит.

Это вылетело у него само собой. Известие об отъезде Умы нагоняло на него смертельную тоску, он чувствовал себя абсолютно одиноким, стоящим на заснеженной горной вершине, открытой всем ветрам. Он содрогался от внезапно охватившего его холода. У Артема была невротическая потребность быть нужным, и совместная жизнь с Умой поддерживала в нем чувство, что в нем нуждаются, а сейчас он ощутил, что Ума может обойтись без него, а, главное, что он может лишиться ее тепла и ласки. Он так привык быть центром ее внимания и заботы. Будет ли он нужен Лизе так, как этой милой и такой родной душе?