Мэл шатаясь отвернулся, сделал два неуверенных шага, и его вырвало.

Сумасшедший забыл о женщинах.

Он забыл, каковы на ощупь их бедра, как округлы их ягодицы, как тяжелы и соблазнительны их груди. Он забыл, какую одежду они носят, как они ходят, как движутся их руки, какие у них шеи, какие мягкие у них губы и каково выражение их глаз. Он забыл звуки их шагов и то, как они улыбаются, забыл, как они поднимаются по лестнице, садятся в кресло или наклоняются над столом.

Вспомнив о женщинах, он сразу забыл, что надо быть умным.

Безумец осознал опасность только тогда, когда он прибыл в театр. В автобусе, конечно, были женщины, и много их было на улицах Картье-Айл, но тогда он был слишком поглощен своими планами, обдумывая, прикидывая или пытаясь найти ошибку в своих расчетах. Он не замечал их до тех пор, пока не устроился, пока Холдеман не поверил его идиотской истории о не правильной фотографии, пока сумасшедший не убедился, что никто его не подозревает. Только тогда его сознание пробудилось.

Все началось с Мэри-Энн Маккендрик. У нее было хорошенькое личико, но для него это было не главным. Безумца привлекало ее тело. Девушка носила тугие голубые джинсы, и сумасшедший мог представить ощущение грубой ткани на своей ладони, когда думал о том, как будет ласкать ее ноги. Его ладони становились влажными, когда безумец смотрел на девушку, наблюдая за ее движениями, представляя себе ее без джинсов, представляя самого себя рядом с ней. Он пытался представить также ее груди, но девушка носила белую мужскую рубашку, которая была слишком свободной, чтобы дать ему точные наблюдения.

Сумасшедший следил за девушкой в театре во время вступительной речи Холдемана, в среду после полудня. Холдеман и Ральф Шен стояли на сцене, а члены труппы расселись в первых рядах. Пятеро актеров, четыре актрисы, осветитель, помощник режиссера, плотник и Мэри-Энн Маккендрик. Мэри-Энн Маккендрик не была актрисой. Девушка была секретарем Холдемана, она занималась рекламой в театре, кроме того, она должна была выполнять функции помощника режиссера и держать суфлерский экземпляр пьесы во время репетиций.

Мэри-Энн много двигалась во время этого собрания в среду. Она раздавала всем анкеты для заполнения и шариковые ручки тем, у кого их не было. А во время речи девушка села на авансцене, и сумасшедший мог беспрепятственно разглядывать ее.

Холдеман говорил о том, как много им придется работать этим летом, какую преданность театру им придется проявить, если они надеются проработать здесь весь сезон, и во время всей речи продюсера безумец продолжал рассматривать Мэри-Энн Маккендрик. Затем выступил Ральф Шен, поведав им, что выражение “летний театр” часто относится к труппам с уровнем ниже любительского, но в ЕГО летнем театре им придется быть профессионалами. По его словам, трое ведущих актеров – Луин Кемпбелл, Ричард Лейн и Олден Марч – работали здесь в прошлые годы и были любимцами местной публики. Шен выразил надежду, что новые актеры окажут Луин, Дику и Олдену хорошую профессиональную поддержку. На меньшее Ральф не соглашался.

Пока Шен действовал всем на нервы, сумасшедший разглядывал Мэри-Энн. Сейчас безумец чувствовал себя комфортно и полагал, что здесь он в безопасности. У него была своя спальня и возможность заработать на хлеб. Он будет получать деньги каждую неделю. Сумасшедший нашел надежное убежище, обеспечил себя документами. Ему поверили. Теперь он мог расслабиться, посмотреть на Мэри-Энн Маккендрик и вспомнить о женщинах.

Причина, по которой его отправили в психушку, не имела никакого отношения к женщинам. Он убил двух человек, это были мужчины, работавшие вместе с ним.

Но четыре года в сумасшедшем доме изменили его. Привычки цивилизованного человека едва удерживались в нем, а после того как эта цивилизация в лице доктора Чакса и его шоковой терапии, строгой изоляции и санитаров с грубыми руками ополчилась на него, свою связь с этим миром безумец перестал ощущать.

Сумасшедший не видел ни одной причины, по которой он не мог бы получить то, что хотел.

Когда речи закончились, все направились в соседнюю комнату на поздний ленч. Ленч приготовила женщина по имени миссис Кенией. Женщина жила в Картье-Айл и приходила сюда во время сезона каждый день, чтобы готовить еду и убирать дом. Они все сели за длинный стол в комнате возле кухни, и миссис Кенион подала им ленч.

Все, кроме Мэри-Энн Маккендрик. Она тоже жила в Картье-Айл и не ела здесь вместе с остальной труппой. Поэтому сумасшедший с удовольствием оглядел стол, после отъезда девушки голод обострился.

За столом сидели четыре женщины. Луин Кемпбелл, ведущая актриса труппы, женщина лет тридцати пяти, неприступного вида и практически лишенная женственности. Безумец взглянул на нее и отвернулся. Не она.

У Линды Мэрчисон были ярко-рыжие волосы, но она выглядела как ребенок: с пустым, как у ребенка, лицом, по-детски тонкими руками и маленькими грудями. В ней ощущалась некая невинная сексуальность, но слишком слабая, чтобы привлечь его сейчас. Может быть, позже, когда будет удовлетворен первый болезненный приступ голода.