– Не переживай за меня, Фармазон подсказал, как можно запереть дверь. Я буду очень осторожен…

– Найди чеснок и повесь над входом, на пороге начерти мелом святой крест, а на подоконнике разбросай побольше зерен, – весомо добавила она. – Судя по всему, эта дамочка обычная упыриха, она боится серебра и холодного железа, у нее наверняка аллергия на лук и чеснок, изображение креста не может переступить ни одна нечисть, а зерна нужны для того, чтобы ее отвлечь. Вампиры почему-то аккуратны до педантичности, они развязывают все узлы и собирают всю разбросанную мелочь. Это может и не понадобиться, но в каких-то случаях дает тебе несколько минут форы… Боже мой, как я боюсь за тебя!

– Любимая, – я с наслаждением расцеловал волчицу в ласковые желтые глаза, – беги! Мне пора возвращаться в дом и превратить свою комнату в неприступную крепость. Не волнуйся за меня.

Она лишь жалобно вздохнула и, вильнув хвостом, скрылась в темноте. Ну, что же, значит, мне тоже пора… Так, где можно взять чеснок? Впрочем, вряд ли его держат в этом доме. И зерна – где мне их искать по ночам? Ладно, начерчу крест, должно сойти. По дороге я еще отломал подходящий сук. Теперь оставалось только забаррикадироваться…

Как я обратил внимание, все обитатели барского дома после десяти прятались по своим норам, надежно запирая двери. Добрый Парамон принес в мою комнату трехгрошовый подсвечник и, подозрительно оглядываясь, сунул мне настоящую серебряную ложечку.

– Бери, бери, Ганс… как по батюшке-то, Сергеич?

– Наоборот, Серж Гансович, – улыбнулся я.

– Ну, тоже ничего… с кем не бывает… Ложку в кулаке держи, не выпуская, говорят, оборотень серебра боится. Мы тут все что ни есть такое носим, не ровен час, да и сгодится.

– Данке шен. – Я сунул ложку за голенище сапога.

– Чего?

– «Спасибо» по-немецки.

– А, ну храни тебя Господь. – Старый лакей перекрестил меня на прощанье и ушел к себе.

– Свойский дедок, – констатировал Фармазон, потягиваясь у меня на кровати. – Видать, ты ему очень приглянулся, а вообще-то русские люди относятся к иностранцам с непонятной жалостью, как к безнадежно больным детям.

– А где Анцифер?

– Махнул в Город, говорит, ему надо срочно что-то забрать из вашей квартиры. Просил присмотреть. Ты за разговорами-то дверь не забудь запереть. Деревяшку нашел? О, самое то! Давай-ка я сам поставлю.

– Думаете, она придет?

– Всенепременно! Ты же просто пленил несчастную женщину. Бедняжка весь ужин провела в ступоре, не в силах отвести от тебя взгляда.

– А вот это, между прочим, ваша заслуга! Зачем понадобилось нести эту псевдолюбовную чушь, да еще на дикой смеси трех языков с кошмарным акцентом?!

– Ну и че? – недоуменно скривил губы черт. – Я же нечистый дух, у меня девиз: «Сделал гадость – на сердце радость». Ты тоже запомни: «С кем поведешься – так тебе и надо!»

– Спасибо, удружили…

– Да сколько угодно, от всей широты души! Нет, ну ты сам подумай, какой скучной и пресной была бы твоя жизнь, если бы не я. Представь, что у тебя остался один Циля… Начнем с того, что ты бы вовсе не женился. Он бы из тебя отшельника сделал. А не вышло бы, так этот легкокрылый моралист, скорее всего, подсунул бы тебе в жены субтильную богобоязненную фифочку из религиозной семьи. Каждое воскресенье – в церковь, с утра до вечера – беспрерывные молитвы, посты, праздники, ночные бдения, заутрени, вечери и прочие прелести. Добавь еще секс только для деторождения. Никаких предохранительных средств! Каждые девять месяцев – по ребенку! И все наверняка кончилось бы тем, что он умудрился бы распихать вас обоих по монастырям, а ваших детей по церковным приютам. Теперь переходим к творчеству…

– Довольно! Я все понял. Однако если бы мне пришлось жить без Анцифера, то картинка бытия получилась бы еще более мрачная. Сойдемся на том, что белое и черное должно уравновешивать друг друга.

– Ладно, дипломат, считай, что мы с кудряшкой в белом до конца дней к тебе привязаны. У меня тоже совесть есть, я ведь понимаю, что только моим ты не будешь никогда. Как, впрочем, и Анциферовым… За что мы оба тебя конкретно уважаем.

– Фармазон, может быть, мне показалось…

– Эй, парень, – встревожился черт, – ты че это бледный такой? С желудком чего? А не надо было рыбный пирог солеными груздями заедать…

– Шаги… Шаги за дверью!

– Это она! – Резко уменьшившийся Фармазон прыгнул мне на руки. – Серега, давай под кровать спрячемся.

– Открой, – низким голосом потребовали из-за двери. Я невольно вздрогнул, голос, несомненно, принадлежал Ольге Марковне, но был как-то приглушен и звучал с хрипотцой.

– Ты что, с ума сошел?! Нипочем не открывай! Скажи, никого нет дома.

– Никого нет дома, – послушно повторил я.

– Серж! Откройте, я сбежала от мужа, если он обнаружит меня стучащейся в вашу дверь, он убьет обоих.