Он показал рукой в сторону лошади с телегой. Лицо Лизабет еще больше побледнело. Голова закружилась и девушка, теряя сознание, упала бы, если бы ее тут же не подхватили мужские руки. Она уже не слышала, как кузен Эдмонд раздавал приказы:

– Дженкинс, вызовите приходского священника, сообщите шерифу и побыстрее. Тело Лорда Уэлского поместите в холодное помещение, а для миледи - срочно доктора.

Дженкинс тут же бросился исполнять требования мистера Шелдона. Люди начали расходиться. Под дождем находиться больше никому не хотелось.

Эдмонд с девушкой на руках вошел в дом и, пройдя по холлу, повернул к желтой гостиной. Там он положил Лизабет на кушетку и позволил горничной Люси привести миледи в чувство. Сам стал нервно ходить из стороны в сторону, периодически поглядывая в окно в ожидании либо шерифа и священника, либо доктора. Он был хмур и выглядел то ли сердитым, то ли сосредоточенным, так показалось горничной, которая иногда бросала на него испуганные взгляды. Люси тоже слышала, о чем говорилось на улице, и теперь от переживаний была готова потерять сознание рядом с хозяйкой.

– Миленькая миледи, ну придите же в себя...,- Люси начала потихоньку завывать, шмыгая носом, - ой, что будет...ы-ы-ы... что же теперь будет, - девушка тоже понюхала маленькую бутылочку, затем снова поднесла ее к лицу Лизабет.

В гостиную, стараясь не шуметь, проскользнула экономка, неся в руках небольшой тазик и полотенце. Она так же молча подошла к хозяйке и присела рядом, сунув в руки горничной тазик. Смочив конец полотенца в уксусной воде, приложила его к вискам поочередно, провела по лбу. Лизабет медленно открыла глаза и непонимающе уставилась на экономку.

– Что случилось?
– приподнялась и осмотрелась.
– Боже, как болит голова...м-м-м... Люси почему ты вся в слезах?

Горничная ойкнула, быстро вскочила и с ревом выбежала на кухню.

– Что это с ней?
– удивилась Лизабет.

Эдмонд еще больше нахмурился, и подошел к девушке. Когда молодой человек наклонился над ней, девушка отшатнулась и ее лицо исказила гримаса отвращения. Эдмонд сердито поджал губы и выпрямился со словами:

– Опять проявляете свое упрямство, Лизабет. Я не причиню вам вреда, - он взглядом выслал экономку из комнаты.

Та не решилась противоречить. Лизабет окончательно пришла в себя и, вдруг вспомнив все, что предшествовало обмороку, схватилась за голову и застонала.

– Что с вами? Опять кружится голова?- Эдмонд хотел было взять девушку за руки, но та сердито отбросила его руки от себя.

– Ну, хватит упрямиться, дорогая, ведь я теперь, можно сказать, единственный близкий человек для вас, - спокойно проговорил Эдмонд, однако оставил попытки приблизиться к девушке, опасаясь нервного срыва.

Девушка закрыла лицо руками, пряча свои слезы. С трудом взяв себя в руки, поднялась и, не глядя в сторону Эдмонда, пошла к выходу. Тот рванулся было к ней, но прирос к полу от жесткого взгляда с немым предупреждением "не приближайся".

Пожав плечами от досады, он сказал:

– Как хотите, можете и не принимать моей помощи. Я, думаю, у вас еще будет время изменить свое мнение...Я пришлю к вам доктора, как только он появится.

Лизабет вышла, оставив кузена без слов благодарности. Она пошла в свою комнату, зная, что слуги сделают все необходимое для тела ее отца. Сама же она сейчас не могла решиться взглянуть в его мертвые глаза. "Позже...все позже...мне нужно немного поспать".

Дни тянулись так долго и мрачно, что казалось им не будет конца. Похороны прошли в торжественной обстановке, собралась вся округа, прибыли высокопоставленные друзья, соседи. Все выражали соболезнования, кто-то просто потому, что так полагалось, а кто-то искренне. Лизабет несколько раз слышала за спиной сочувствующий шепот о том, что если граф не оставил завещания, то скорее всего все имущество перейдет к прямым наследникам по мужской линии. "Бедная девочка, - говорили сплетники, - ей теперь либо срочно замуж, только кто ее теперь возьмет без приданного и в таком-то возрасте, либо в компаньонки или гувернантки - и с большим злорадством добавляли, - а может и в содержанки к кому-либо из бывших друзей графа".

Лизабет не старалась прислушиваться к досужим домыслам сострадающих, но, тем не менее, страх за свое будущее начал медленно разъедать душу. Погруженная в свое горе, она не замечала холодных, равнодушных взглядов тех, кто недавно заискивал перед нею или пытался навязать свою дружбу, а так же заинтересованные взгляды некоторых мужчин, которые подыскивали себе новые увлечения помимо семейных. Однако все это видел Эдмонд, при этом холодность первых его устраивала, плотоядный интерес же вторых выводил из себя и заставлял торопиться с разговором с Лизабет, но она все также избегала его общества, замкнувшись в себе.