Стр. 379. ...этого замечательного протокола.
– Пьеса Чехова "Дядя Ваня" была принята к постановке Московским Малым театром и передана для рассмотрения в Театрально-литературный комитет (в составе Н.И.Стороженко, А.Н.Веселовского и И.И.Иванова), который согласился допустить пьесу к постановке только при условии переделки третьего акта. В протоколе совещания, состоявшегося 8 апреля 1899 года, указано, что "разочарование в таланте профессора, раздражение на его бесцеремонность не может служить достаточным поводом для преследования его пистолетным выстрелом, у зрителя может даже появиться подозрение, что поступок дяди Вани находится в связи с состоянием похмелья, в котором автор почему-то слишком часто показывает и дядю Ваню и Астрова". (Текст этого протокола см. в книге В.А.Теляковского "Воспоминания, 1898-1917", П. 1924, стр. 168-170.)

Чехов отказался переделать пьесу и отдал ее Художественному театру, где она была поставлена впервые 26 октября 1899 года.

...некоторых исполнителей он осуждал...
– Закрытый спектакль "Чайки" был показан Чехову 1 мая 1899 года. Чехов не был удовлетворен исполнением ролей Тригорина и особенно Нины Заречной, которую играла М.Л.Роксанова. Он писал М.Горькому 9 мая 1899 года: "...сама Чайка играла отвратительно, все время рыдала навзрыд..." О своем впечатлении от спектакля в целом Чехов сообщил П.Ф.Иорданову 15 мая 1899 года: "В Москве для меня играли мою "Чайку" в Художественном театре. Постановка изумительная".

Стр. 380. ...при вторичном возобновлении "Чайки".
– "Чайка была возобновлена в Художественном театре в 1905 году.

Стр. 382. ...труппа... выехала из Москвы в Севастополь.
– Художественный театр выехал в Крым 10 апреля 1900 года с четырьмя спектаклями для постановки в Севастополе и Ялте: "Чайка" и "Дядя Ваня" Чехова, "Одинокие" Г.Гауптмана и "Эдда Габлер" Г.Ибсена.

Стр. 384. ...сценка фотографирования попала в пьесу... ("Три сестры").
– В тексте воспоминаний Станиславского, записанных Л.А.Сулержицким и напечатанных в альманахе "Шиповник" (кн. 23, Спб. 1914), этот абзац дан в другой редакции: "Наш ярый фотограф-любитель Тихомиров снял его на сходне парохода, и потом везде, где только мог, он ловил Антона Павловича и фотографировал его: то одного, то вместе с труппой, во всех видах и положениях. Это постоянное снимание, вероятно, запомнилось Антону Павловичу и дало ему повод написать сценку фотографирования в /746/ "Трех сестрах", которых он тогда вынашивал в голове". См. эпизоды фотографирования в первом и четвертом актах "Трех сестер".

Стр. 385. Требовали автора. Он был в отчаянии, но все-таки вышел.
– В записной книжке Станиславского имеются более подробные записи о спектакле "Дядя Ваня" в Севастополе: "Первый акт был принят вяло. Потому ли, что наша манера игры была необычна, или потому, что мы хуже играли, - трудно решить. Далее успех рос, и к концу успех дошел до овации.

От А.П. приходили гонцы с хорошими известиями. Он хлопал и к концу спектакля принужден был выйти на вызовы. Его появление вызвало неистовые овации и бесконечно удлинило вызовы. А.П. был очарователен во время вызовов. Он конфузился, но с достоинством стоял среди сцены, изредка отвешивая быстрые и короткие поклоны. Так как занавес умышленно долго не опускали, публика ревела еще сильнее. Он не знал, как заполнить время, и от застенчивости прибегал к своей любимой манере поправлять pince-nez. Потом опять следовали быстрые и короткие поклоны.

Когда занавес опускали, он обращался к нам с таким лицом, точно вышел из-под холодного душа.

– Послушайте, что же вы не закрываете. Они же убьют меня.

На сцене было ликование, тем более что А.П. повеселел и даже румянец окрасил его щеки.

Теперь оставалось провести его незаметно для публики, иначе она могла поднять его на руки и простудить. Для этого пришлось ему переждать в самой теплой уборной.

Тут только он впервые высказался о спектакле.

– Послушайте, это прекрасно. У вас же талантливые и интеллигентные люди" (Собр. соч., т. 5, М. 1958, стр. 618).

Стр. 386. ...как это человек в таком драматическом месте может свистеть.
– В записной книжке Станиславского сделана более подробная запись: "Каждому из нас он сделал по замечанию, вроде той шарады о галстуке. Так, например, мне он сказал только о последнем акте:

– Он же ее целует так (тут он коротким поцелуем приложился к своей руке). Астров же не уважает Елену. Потом же, слушайте, Астров свистит, уезжая.

И эту шараду я разгадал не скоро, но она дала совершенно иное, несравненно более интересное толкование роли.

Астров циник, он им сделался от презрения к окружающей пошлости. Он не сентиментален и не раскисает. Он человек идейного дела. Его не удивишь прозой жизни, которую он хорошо /747/ изучил. Раскисая к концу, он отнимает лиризм финала дяди Вани и Сони. Он уезжает по-своему. Он мужественно переносит жизнь.

Надо быть специалистом, чтоб оценить филигранную тонкость этих замечаний" (там же, стр. 618-619).

Стр. 388. Он уже решил написать нам пьесу!
– В письме С.В.Васильеву (Флерову) в апреле 1900 года Станиславский писал, что спектакли МХТ вызвали желание у писателей, собравшихся в Ялте, написать для театра пьесы. "Больше всех загорелся Горький. Он ходит как шальной и все забегает ко мне поделиться нарождающимися мечтами и созревающим планом новой пьесы" (там же, стр. 619-620).

Стр. 393. В следующем году у нас шли...
– В театральном сезоне 1900/1901 года МХТ поставил пьесы: "Снегурочка" А.Н.Островского (24 сентября), "Доктор Штокман" Г.Ибсена (24 октября), "Когда мы, мертвые, пробуждаемся" Г.Ибсена (28 ноября) и "Три сестры" Чехова (31 января).

...Антон Павлович не только согласился прислать пьесу, но привез ее сам.
– Чехов приехал в Москву 24 октября 1900 года и пробыл до 11 декабря, присутствуя почти на всех происходивших в это время репетициях "Трех сестер".