– Я понимаю вас!
– воскликнул нотариус.
– Так послушайте, старый друг, у вас есть друзья, старые друзья, готовые доказать свою преданность.

“Так, так!
– думал про себя винодел.
– Решайтесь же!”

– А если бы кто-нибудь отправился в Париж, к самому крупному кредитору брата вашего Гильома, и сказал бы ему…

– Мм… м… минутку постойте, - перебил добряк, - сказал бы ему… что? Что… что-ни… ни… нибудь та… та… кое: “Господин Гранде-де-де из Сомюра - то-то, господин Гранде-де из Сомюра - так-то. Любит брата, любит… пле… пле… мянника. Гранде-де добрый родственник, у него хо-хо-рошие намерения. Он вы… выгодно продал у-урожай. Не объявляйте не… не… несостоятельности, соберитесь, на… на… назначьте ли… ли… ликвидаторов. Тогда Гранде по… по… посмотрит. Ва-ам го… го… гораздо выгодней ликвидировать, чем да… дать чиновникам су… сунуть свой нос”. Ведь так?

– Именно, - подтвердил председатель.

– Потому, видите ли, господин де Бон… Бонфон, надо поглядеть, а потом ре… ре… решать. Чего не бы… бы… бывает! Во всяком о-о-обремени-нительном деле, что-о-обы не ра… ра… разориться, нужно знать свои средства и обязательства. А? Ведь так?

– Разумеется, - сказал председатель.
– Я, со своей стороны, держусь того мнения, что в несколько месяцев можно скупить долговые обязательства за определенную сумму и полностью расплатиться по соглашению. Ха-ха! Куском сала собак далеко заведешь! Если не было объявления несостоятельности, а долговые обязательства в ваших руках, - вы чисты, как снег.

– Как с-с-снег?
– повторил Гранде, опять складывая руку трубочкой.
– Я не понимаю - с-с-снег.

– Тогда, - закричал председатель, - слушайте меня.

– Слу… слу… слушаю.

– Вексель - это товар, который может повышаться и понижаться в цене. К такому выводу приходит Иеремия Бентам в своем рассуждении о ростовщичестве. Этот публицист доказал, что обычное презрение к ростовщикам - глупейший предрассудок.

– Вот как!
– заметил Гранде.

– Согласно рассуждению Бентама, - продолжал председатель, - следует исходить из того основного положения, что деньги являются товаром, а посему все, в чем они выражены, равным образом становится товаром. Всем известен постоянно действующий в торговле закон колебания цен, и векселя, подписанные тем или иным лицом, так же как тот или иной товар, то дорожают, то стоимость их падает до нуля в зависимости от того, много или мало их на рынке, а на основании сего коммерческий суд выносит постановление.

– Погодите, как же это я не сообразил - вот дурак!.. Да ведь вы можете выкупить векселя вашего брата по двадцати пяти за сто.

– К-как вы г-о-о-говорите? Ии-иеремия Бентам?

– Да, Бентам, англичанин.

– Молодец этот Иеремия, - смеясь, сказал нотариус.
– Будем теперь ссылаться на него в делах, когда обиженные хнычут.

– З-з-значит, ин-ной раз и у англичан есть ч-чему п-п-поучиться, - заметил Гранде.
– С-с-стало быть, по-по Б-б-бентаму, если векселя моего брата с-с-стоят… н-не стоят. Если… я-я-я верно говорю? К-к-кажется, ясно? Кредиторы были бы… Нет, не были бы. Я з-з-запутался…

– Позвольте вам все это объяснить, - сказал председатель.
– Юридически, если все документы по долговым обязательствам дома Гранде окажутся в ваших руках, то брат ваш или его прямые наследники никому не должны. Так.

– Так, - повторил добряк.

– По справедливости, если векселя брата вашего котируются (котируются, - вы хорошо понимаете этот термин?) на рынке со скидкой во столько-то процентов, если один из ваших друзей отправится в Париж, если он скупит векселя без всякого принуждения кредиторов каким бы то ни было давлением к уступке, то все обязательства по наследству покойного Гранде в Париже признают честно выполненными.

– Правда, де… де… дела так уж и есть дела. А раз это так… Однако все-таки, вы понима… маете, что тру… тру… трудно. У меня н-нет ни… ни… денег, ни… ни… ни… времени, ни времени, ни…

– Да, вам тронуться невозможно. Так вот, предлагаю вам: я отправлюсь в Париж (вы мне оплатите поездку - сущие пустяки). Я увижусь с кредиторами, поговорю с ними, отсрочу платежи, и все уладится при помощи доплаты, которую вы прибавите к деньгам, вырученным при ликвидации, и тогда вы вступите во владение долговыми обязательствами.

– Посмотрим, я не… не… не могу, я… я… я не хочу ничего б… б… бра… брать на себя, пока… пока не… Кто… кто… кто… не может, не может… По-о-онимаете?

– Это верно.

– У меня голова ло… ло… лопается от всего, что вы-ы мне тут на… на… на… наворотили. Пе… пе… первый раз в жизни мне при… при… приходится ду… ду… ду… думать о…

– Да, вы не юрист.

– Я… я просто бе… бе… бедный винодел и понятия не имею о том, что вы… вы… вы только что говорили. Мне ну… нужно и-и-и-изучить это.

– Итак… - начал председатель, принимая такую позу, как будто собирался резюмировать дискуссию.

– Племянник!
– произнес нотариус с выражением упрека, прерывая его.

– Что, дядюшка?
– отвечал председатель.

– Дай же господину Гранде объяснить тебе свои намерения. В данную минуту дело касается важного полномочия. Наш дорогой друг должен определить его надлежащ…

Стук молотка, возвестивший о приходе семейства де Грассенов, их появление и приветствия помешали Крюшо закончить фразу. Нотариус обрадовался, что их прервали. Гранде уже посматривал на него косо, и шишка на его носу показывала внутреннюю бурю. Но прежде всего благоразумный нотариус полагал, что председателю суда первой инстанции неприлично ехать в Париж для того, чтобы принуждать там кредиторов к капитуляции и соучаствовать в делишках, оскорблявших законы безукоризненной честности; затем, не услышав до сих пор от старика Гранде даже намека на желание оплатить какие бы то ни было расходы, он бессознательно дрожал от боязни, что племянник впутается в это дело. Воспользовавшись минутой, когда входили де Грассены, он взял председателя за руку и увлек его в амбразуру окна.