Со всех сторон тут же упруго ударили струи теплой воды. Нашарила ладонью регулятор, поставила на максимум. Комната стала быстро заполняться густым молочным паром. Вот бы еще и мысли туда же...

Стук, грохот, и вот уже разъяренный консорт врывается ко мне, обхватывает, закрывает от воды.

– Сдурела?
– шипит на ухо.

Я трясу головой. О чем он? И только когда он отключил воду и разогнал немного рукой пар, увидела свою кожу. Красную, обваренную. Где же боль? Почему не больно?

– Vienn natoel'е, что с тобой?
– щеки осторожно обхватили его пальцы. В перчатках. Предусмотрительно.
– Что случилось?

Я думала о чем-то. Не помню. Кажется... нет не об этом. Что же?..

– Почему не больно?
– наконец хрипло спросила.
– Айон, почему?

– Не знаю, - ответил он. И легко подхватил меня на руки. Правильно, что ему управляющему драконом мой птичий вес?
– Но обязательно выясню. Обязательно, слышишь?

– Слышу...

Он уложил мое почти безвольное тело на кровать, отвел в сторону мокрые волосы. Мельком глянул в глаза, шепнул что-то... И снял перчатки.

В груди тревожно забилось нехорошее предчувствие.

– Айон?

– Да, моя леди?
– отозвался, снимая форменную куртку соль-терро.

– Что ты...

– Прости, так надо.

Ужас окатил ледяной волной.

– Айон, нет! Нет, пожалуйста, пожалуйста! Нет!

Он зажмурился и положил раскрытье ладони мне на живот.

– НЕТ!!!

Кажется, я кричала. Нет, орала, пока не сорвала голос, пока не перестало хватать воздуха в легких, пока сознание не оставило меня наедине с тьмой... и с ним.

Огромный, чернее самой ночи, дракон смотрел мне прямо в душу. Взгляд его изумрудных глаз едкой кислотой плавил мне кости, заставляя плакать от боли. Нет, он ничего не делал. Просто смотрел.

Снова и снова.

Не моргая.

Не отводя взгляда.

Я мечтала потерять сознание, отключиться, больше не чувствовать боль и не видеть эти невыносимые драконьи глаза, не ощущать на себе его взгляд. Но нет, проклятый дракон, не давал мне желанного забытья.

Когда боль стала постепенно уходить я, застонав горящим горлом, перевернулась на бок, подтянув колени к груди. Они были нормального цвета - ожог исчез.

Рядом тяжело дышал тот, кого я ненавижу. Насколько мне известно, то, что он проделал, болезненно для всех троих: самого Дарсана, его дракона и меня, которую он на несколько мгновений втянул в крепчайшую связь, существующую между ними.

Раньше я о таком только слышала. Этим способом драконы спасают своих детенышей, если тем грозит опасность. Некоторое время после "погружения" в бешеный водоворот эмоций, чувств и прочего, составляющего связь симбионтов, драконеныш становится почти неуязвим как физически, так и ментально. Наши ученые вечно плачутся, что им не дают изучать драконов и их симбиозы с соль-терро, а как по мне, так даже лучше.

Если кому-то хочется, буквально, лезть в пасть дракону - это его решение и его проблема. Я была бы счастлива и близко к ним не приближаться.

– Зачем ты это сделал, Дарсан?
– хрипло спрашиваю, не открывая зажмуренных глаз. Не хочу его видеть.

Рядом завозилось большое тело.

– А где же "Айон"? И получаса не прошло, как ты меня так называла. Я не против, продолжай.

Да, сглупила я. Айоном его назвать... это слишком лично. Слишком близко. Он всегда требовал, чтобы я звала его именно так, когда мы ночевали вместе. Холодное и далекое "Дарсан" казалось мне более безопасным. Еще одно доказательство того, что шок был слишком уж сильным, будь я в своем уме, ни за что не назвала бы его по первому имени.

– Ответь на вопрос.

Ироничный смешок донесся до моего слуха.

Ой, да на здоровье.

– Как только ты расскажешь, что происходит.

– Ничего не происходит.

– О, разумеется. Моя леди просто так рыдала под струей кипятка и не чуяла боли. Таково ее желание, верно?

– Перестань...

Я закрыла лицо руками. Не хочу ничего видеть, и слышать тоже не хочу. Когда все это кончится уже... Надоело. Два года, так? Это много или мало? Кажется, все-таки много.