– Успокойтесь, господа, – промолвил интендант. – Я заранее отказываюсь от участия в пари… охотно признаю, что любой из вас имеет больше шансов, чем я.

С этими словами он вышел в общую залу и скромно присел возле игроков, делая вид, что его чрезвычайно инте­ресует игра.

Герцы, однако, даже не глянули в его сторону, словно никого рядом и не было. Тогда он решился сам завязать разго­вор.

– Вы, как я погляжу, отменные игроки, судари мои, – льстиво произнес фактотум.

– Разве это игра? – отвечали ему. – Мы просто коро­таем время: бросаем кости, чтобы развлечься и набить руку.

– Ничего себе развлечение! Черт возьми, как бы мне хо­телось помериться силой с такими молодцами, как вы! Ради та­кого удовольствия я пожертвовал бы даже ужином у регента… Возьмете меня в компанию?

Достав из кармана горсть золотых монет, он бросил их на стол. Подобные аргументы всегда действуют неотразимо.

– Вот моя ставка! – с улыбкой сказал Пейроль. – Ко­нечно, французские луидоры не чета испанским дублонам… Вы ведь из Испании, любезные мои господа? Это сразу видно по вашей благородной осанке.

Игроки ответили на комплимент поклоном. Не то чтобы они очень уж гордились своим запиренейским происхождением, но известно, что каждый испанец считает себя более знатным, чем сам король.

– Хозяйка, вина! – крикнул интендант. – Самого луч­шего, что найдется в твоем погребе… Кто любит играть, любит и выпить… Не так ли, судари мои?

Басконка была проницательна… Она поняла, что игра по­служила лишь предлогом и что Пейроль явно замыслил что-то недоброе. С людьми, подобными этим контрабандистам, так просто компанию не водят: вряд ли их общество могло доста­вить удовольствие…

Она принесла игрокам несколько бутылок и вернулась на кухню. В стене было пробито крохотное слуховое окошко, о существовании которого фактотум не подозревал. За ним и затаилась Хасинта, намереваясь не упустить ни единого слова из разговора Пейроля с игроками.

Интендант метнул кости. Его ставка оказалась бита, именно этого он и хотел.

Налив вина, он чокнулся с испанцами, осушил стакан од­ним махом и бросил на стол еще одну горсть золота.

Контрабандисты, перемигнувшись, толкнули друг друга ко­леном под столом. Они испытывали сильнейшее желание прогуляться с новым другом по саду, чтобы проверить содержимое его карманов.

А тот, проиграв уже шестую ставку, был по-прежнему спокоен и невозмутим. После каждого тура он не забывал под­ливать всем вина…

Из соседней комнаты доносились выкрики и взрывы хохо­та. Приспешники принца, пользуясь разрешением своего хозяи­на, пировали на славу: уже почти все были мертвецки пьяны.

Контрабандисты пока лишь приближались к этому блажен­ному состоянию, так что с ними все еще можно было говорить о серьезных вещах.

Пейроль сделал им знак, и все головы придвинулись к не­му.

– Господа, – произнес он тихо, – теперь я хочу поста­вить на кон жизнь человека!

Его собеседники инстинктивно взялись за рукояти ножей, спрятанных за поясом. Ибо без навахи [30] не выходит из дому ни один испанец – будь то знатный идальго или оборванный ни­щий. Равным образом каждый мгновенно схватывает суть дела, когда речь заходит о таком волнующем и замечательном сюже­те, как убийство.

– Где и когда? – спросил один из них, по всей видимо­сти, вожак, от которого и зависело принятие решения.

– В ущелье Панкорбо… когда он явится сюда…

– И когда же он явится?

– Наверное, послезавтра… самое большое, через два дня. Но уже утром вам нужно быть там и ожидать его.

– Он один?

– Их будет трое… может быть, четверо… Я плачу только за его смерть, и плачу дорого.

– Сколько?

– В пять раз больше золота, чем я дал вам выиграть се­годня. Деньги получите сразу после того, как дело будет сдела­но. Но я должен иметь доказательства, что он действительно мертв…

Глаза испанцев вспыхнули алчным огнем.

– По рукам! – воскликнул вожак. – Кто этот человек?

– Он называет себя шевалье Анри де Лагардер… Ему около тридцати восьми лет; светловолосый, с черными усами… Его считают одним из лучших клинков Франции.

– С навахой не сравнится ни одна шпага, – ухмыль­нулся контрабандист. – Нож работает бесшумно и быст­ро… и свидетелей своих подвигов не оставляет! Кому довелось познакомиться с нашей навахой, тот уже ни о чем не расскажет…

– Вас только пятеро, – сказал Пейроль, – нужно на­брать еще людей…