Читал княжич и знаменитую «Александрию» – увлекательное сочинение о славном полководце Александре Македонском. Сию книгу княжич перечитывал много раз, мечтая о доблестных воинских подвигах. Александру Переяславскому, в отличие от Македонского, Господь дал счастье родиться в мире, озаренном светом Христовой любви, в мире, где цвела и светилась несравненная Русь родная. И в будущем его ожидали воинские свершения не ради собственной славы, а ради Христа и народа православного.

Юные княжичи вставали с рассветом и торопились в церковь. Невозможно было и помыслить, чтобы день начался без Божиего благословения. После завтрака иногда охотились в лесу на зверя, а чаще садились в княжеском тереме с боярами «творить суд». Александр любил правосудие и требовал от бояр, чтобы они справедливо судили, не потворствовали сильным и не обижали слабых, чтобы не брали неправедной мзды и довольствовались законным вознаграждением.

И прекрасной наружностью, и славным именем, и твердым характером напоминал младший сын Ярослава великого македонского царя. Кроткий и ласковый в обращении, не по годам проницательный и рассудительный, он с самых юных лет внушал уважение к себе – великодушными поступками и мудрыми речами. Строптивцев же смирял Александр грозным словом и примерным наказанием.

– В Александре вижу я опору земли Русской, – говорил князь Ярослав друзьям.

Ведал ли, что слова его скоро сбудутся…

Богат и славен Господин Великий Новгород! Широко раскинулся он вдоль берегов величавого и неторопливого Волхова: на левой стороне – зубчатые стены Новгородского кремля, а за ними, увенчанные золотыми крестами, высятся нарядные и тяжелые шапки пяти куполов соборного храма Софии Премудрости Божией – главной святыни Великого Новгорода.

Обширны владения новгородские! На восток до Торжка, на запад до Финского залива, до реки Наровы, Чудского и Псковских озер, до самых границ Ливонской земли, на юг до Великих Лук и на север до Ладожского и Онежских озер простирается земля Новгородская.

Бревенчатые дома новгородских купцов – словно княжьи терема. По отводным деревянным желобам к ним подается вода, окна отсвечивают на солнце стеклом и слюдой. Улицы и дворы вымощены деревом, так что пыли и грязи не видать. Вокруг тяжелых толстостенных церквей – шумные торги. Чего-чего, а шумных торжищ Новгороду не занимать! По праву Новгород именуется первым торговым городом Руси. Знатные богатства текут сюда неоскудевающей рекой. У пяти вымолов – новгородских пристаней – Ивановского, Будятина, Матфеева, Немецкого и Гаральдова качаются на темных речных волнах Волхова русские ладьи, шведские шнеки [4] , немецкие суда.

В городе много церквей и соборов – к югу от Ярославова дворища – древний Готский двор с собственной остроглавой церковью, будто царапающей заостренным коготком небеса с вечным требованием ко Всемогущему – дай, дай! А к востоку от храма Николы виден Немецкий двор с церковью Петра. У норвежцев тоже свой деревянный храм – святого Олафа.

Основательную приземистую церковь Ивана-на-Опоках облюбовали новгородские купцы, без которых ни одно дело в Новгороде не делается. В храме том купцы поместили проверочные образцы меры и веса: «локоть иванский» – для измерения сукон, «гривенку рублевую» – для взвешивания драгоценных каменьев, серебра и золота.

Более всего Великий Новгород дорожит своей свободой. Новгород – государство самостоятельное, не то что иные уделы Русской земли. Посадник новгородский избирался народным Вече – верховной властью, распоряжавшейся судьбой города и не признававшей никого выше себя. И это же Вече становилось часто бурной сходкой с кровопролитием и грабежами. Только вмешательство новгородского архипастыря могло утихомирить буйство враждующих сторон.

И все же без княжеской власти Новгород обойтись не мог. Если князь, избранный и принятый Новгородом, полюбится горожанам, примет новгородские порядки, он смело может рассчитывать на народную преданность и благосклонность. Но беда в том, что ужиться с новгородцами было весьма непросто. Недаром еще князь Святослав говорил новгородским послам, просившим у него помощи: «Да кто к вам пойдет?» И в самом деле более пяти лет редкий князь правил землей Новгородской. Слишком ревниво охранял Великий Новгород свою вольность.

Дерзки и кичливы новгородские жители. Не однажды громили они на священных берегах Псковского, Чудского и Ильмень-озера, Шелони и Волхова иноземных захватчиков, из века в век искавших здесь новых земель и богатств. Прогонят их, намнут бока, они на какое-то время успокоятся, а потом забывают про позор свой и раны и вновь, глядишь, идут сюда, грозя разбоем и пожарами.

Но грянул век, когда на Великий Новгород чуть ли не каждый год стали нападать соседние государства. То Литва прошерстит новгородские селения, то немецкие рыцари.

– Уж ты приди к нам, князь Ярослав Всеволодович, со своей дружиной, проучи захватчиков, – смирялись на время новгородцы.

Князь Ярослав приходил, прогонял врагов, но всякий раз уходил, гневаясь на непослушание вольных жителей.

В 1228 году Ярослав Всеволодович в очередной раз покинул Новгород, оставив в нем своих малолетних сыновей Феодора и Александра. Как только уехал князь, начались беспорядки. Мрачные облака заволокли небеса, и полили бесконечные дожди – с самого Успеньева дня до зимнего Николы. Нельзя было ни сенокос окончить, ни хлеба убрать с полей.