Святой отец хлебнул из кубка так, что крупные капли полетели на сутану. Внимательный взгляд Босха с этого момента не мог оторваться от них. Он видел, как жидкость расплывается на черной ткани, образуя круги, края которых по мере того, как вино впитывается, сереют. В конце концов, даже самые точки, куда попали брызги, невозможно стало различить – черный покров выглядел однородным.

Пауза получилась настолько долгой, что художнику показалось, епископ молится и отрешился не только от важного разговора, но даже от самого факта существования собеседника. Босху захотелось немедленно осуществить набросок пером – что-то на тему «Пьяная молитва». Ведь и под воздействием хмеля можно вполне искренне обратиться к Богу. Такая миниатюра может получиться сколь ироничной, столь и дидактичной. И в неприглядном положении не следует забывать о горнем!

Иерон мысленно прорисовывал детали, а епископ наконец вернулся к насущному. Он выговаривал слова по слогам. То ли потому, что язык не вполне добросовестно выполнял обет послушания своему хозяину, то ли потому, что мысли приходили на ум спонтанно и их необходимо было ждать, то ли епископ хотел придать особую торжественность тому, что говорил, а для этого требуется медлительность – она же синоним основательности и значимости.

– Спасение – это чудо! Чудо, которого мы не заслуживаем. И вообще, любое чудо – незаслуженно, ибо Бог ради нас изменяет им же самим созданный порядок. Кто не понимает этого и думает, что достоин всего, что имеет в жизни, тот попадет в нижнюю часть вашей картины – туда, где ад! А что касается вашего… падения… Не всякий солдат, Иерон, выживает в битве и празднует с войском победу. Но всякий солдат стремится к победе и верит в нее. Так и мы… Не все попадут в рай. Но каждый должен стремиться к выполнению Божьей воли и спасению ближнего своего. Даже если ты закоренелый грешник, но у тебя есть одухотворяющая идея, то ангелы будут помогать тебе в твоем деле.

Иерон ван Акен вышел на базарную площадь своего родного города Ден Босх, название которого из огромной любви он сделал дополнением к своему имени. Люди вокруг продавали, покупали, клянчили, требовали, молили, теребили, ругались, пили воду и пиво, торговались, плакали, попрошайничали, вопили, испускали ветры из живота, спорили, божились, просили, кривлялись, обманывали, кряхтели, недовешивали, боялись Страшного суда, плутовали, брали под проценты, смеялись, рыгали, сквернословили, клялись всеми святыми, ели, крестились, целовались, доносили, воняли чесноком, разорялись, хватали друг друга за выдающиеся части тела, воровали, обогащались, убегали, мерзли, одалживали деньги, улыбались, договаривались о свидании, взывали о помощи, считали на пальцах, арестовывали, грозили небесной карой, благодарили, падали в грязь, проповедовали, пели, нагружали повозки, пищали, знакомились, бренчали на лютне, рукоприкладствовали, хамили, женщины вынашивали дитя под сердцем, примеряли обновки, жертвовали, сплетничали, выменивали, прощали, лечились, глумились, служили, давали подзатыльники, подхалимничали, утеплялись, влюблялись, надеялись и просто существовали. Зима одна тысяча пятьсот седьмого года от Рождества Христова не принесла ничего нового в жизнь рода людского.

Это вчерашняя поездка на судебный процесс в Ден Босх во всем виновата! Она совершенно вымотала Гуса. Совершенно! Вымотала и опустошила. Он не имел права орать на Титова. Он ни на кого еще не орал за время работы в России. Да, 1:4. Да, позорно. И тем более позорно, что слили у него на родине полурезервному составу – без ван Перси, Нистелроя, ван дер Сара и Роббена. И вся Голландия увидела, что он со своей командой пустой. Попавший под суд злостный неплательщик налогов и специалист с притупившимся самолюбием, который поехал зарабатывать на тихую старость в богатую страну.

Да, капитан команды не имеет права играть в пешеходный футбол. Да, им нельзя так пассивно смотреть на то, что их перебегали, пересилили. Просил всех превзойти в движении оппонентов – каждого против каждого. И в результате все уступили – каждый каждому. Удивительное безволие! Но орать – нельзя. Орать на них, на которых все до него орали, – это как раз и значит проиграть!

Гус сидел в углу раздевалки и уперто молчал. Потом включил мобильный и тут же попался на звонок адвоката Яна Лелифелда. Тот набрал его номер вроде бы для того, чтобы поддержать после поражения и заодно чтобы уточнить кое-какие детали по процессу, но с первых же слов стало ясно, что Ян звонит просто так – напомнить о том, что он не бездействует и занимается делом. И это еще более угнетающе подействовало на Гуса.

Прокурор требовал тюремного срока в десять месяцев. Конечно, посадить его не должны, но ведь бывают иногда показательные процессы, когда всем гражданам на примере известных людей хотят продемонстрировать, что законы действуют и что перед законом все равны.

Хиддинк холодно попрощался с командой, взял вещи и отправился на выход. Он остается в Голландии, а бездельники пусть летят к себе домой и оправдываются. Если хотят, пусть валят на него, потому что ему все равно – он по-русски не читает и не знает, что про него напишут скверного в газетах.

У раздевалки стояли Никита Симонян и жена биг-босса Татьяна. Оба негодовали по поводу результата и обращали в свою веру окружающих. Русскоязычных окружающих. Ко всему прочему Симоняна Хиддинк обидел накануне за завтраком в отеле. Одним легким движением руки. Восьмидесятилетний олимпийский чемпион и вице-президент Футбольного союза решил пообщаться с молодежью, зарядиться энергией, рассказать что-то поучительное – короче, сел за один стол с игроками. Но Хиддинк указал ему, что надо пересесть за другой стол, – команда должна есть отдельно от всех. Пусть и в общем зале.

Татьяну Хиддинк ничем обидеть не успел, но женщины любят победителей, а следовательно, Гус в этот холодный вечер симпатий у супруги такого успешного и активного человека, как Виталий, вызвать не мог. И не вызвал!

И вот источник скандалезного настроения, жалко улыбнувшись, кивнул в знак прощания и получил ответные кивки – правда, без улыбок. Все друг другом недовольны, все в чем-то недорабатывают… Титов не бегает, генеральный менеджер сборной Йоп Алберда, которого Хиддинк пролоббировал на двести пятьдесят тысяч евро в год, не может обеспечить нормальное поле для тренировок молодежки, качественное питание на сборе в Сочи – ничего не может. Советник по налогам ван ден Боом не может дать правильную рекомендацию, как Гусу вести свои дела.