Как-то ненароком мои губы почуяли кусочек мяса в тарелке, силой дыхания втянули его в рот, и челюсти получили работу. Подпитав мысль, я усилил фантазию, а с такого пружинистого трамплина опять скакнула в средние века: "Во второй половине двенадцатого века Великого магистра тамплиеров Эда де Сент-Амана обвиняли в дерзости и излишней агрессивности. Его даже окрестили "скверным человеком"! Жерар де Ридфор – приемник на этом посту Эда – снискал себе не лучшую славу. Но остальные рыцари их магистры всегда отличались воинскими и человеческими достоинствами. Во всяком случае, они умели с достоинством сражаться и принимать смерть. В уставе рыцарей были строго прописаны все каноны поведения. Предписывалось никогда не покидать своих боевых рядов за двумя исключениями: проверить в порядке ли лошадь и ее сбруя, да ради оказания помощи христианину, если ему грозит неминуемая гибель.

Достойные традиции перешли и в более поздние времена: Великий Магистр Фульк де Вилларе, завоевав Родос, первым делом основал на острове госпиталь. Больным этого госпиталя было суждено каждый вечер читать замечательную молитву:

"Сеньоры больные, помолимся за мир, чтобы Господь послал нам его с неба на землю.

Сеньоры больные, помолимся за плоды земли, чтобы Господь увеличил их число так, что и ему службу сослужили и христиан поддержали.

Помолимся за паломников, христианский люд в море и посуху, чтобы Господь им был поводырем и привел их спасенными телесно и духовно.

Сеньоры больные, помолимся за вас и всех недужных, какие есть во всем мире их христианского рода, чтобы Владыка Наш даровал им такое здоровье, какое необходимо для их души и тела.

Сеньоры больные, помолимся за души отцов и матерей ваших и всех христиан, которые перешли из этого мира в другой, чтобы Господь им даровал requiem sempitermam. Аминь".

Я перекачивал спящему Олегу мои видения легко и просто играючи, ибо как раз во сне человек склонен абстрагироваться от житейских мелочей и воспринимать самые важные откровения. А Олежек, полагаю, легко воспринимал мои интеллектуальные интеракции, потому что мило мурлыкал, елозил личиком по Дунайскому салату, удобно расположившись в тарелке. И я невольно продолжил сеанс гипнотического влияния на интеллект моего друга…

"Тамплиеры сумели сохранить до 1303 года остров Руад напротив города Тортоса за собой. Под командованием воинского начальника Гуго из Ампуриаса, что в Испании, тамплиеры мужественно отбивали атаки мусульман и лишь в результате подлого вероломства были поражены мамалюками. Те уговорами и клятвенными обещаниями завлекли руководство, якобы для переговоров, в свой лагерь, где и обезглавили.

У госпитальеров была долгая история пребывания на Востоке: после падения Акры, они укрепились на Кипре, а затем в 1310 году на острове Родосе. Здесь рыцари выдержали четыре осады в 1440 и 1444 годах под руководством Жана де Ластика. Когда в 1480 году после взятия Константинополя на них снова усилилось давление, то они оказали достойное сопротивление. Бои велись с Сулейманом Великолепным под руководством Филиппа де Виллье де л’Иль-Адана. Только 1 января 1523 года с военными почестями, вполне организованно рыцари ордена покинули свои укрепления. В 1530 году Карл V подарил госпитальерам остров Мальту"…

Вывел нас с Олегом из великого алкогольного забвения страшный шум и пламень. Трагизм давил на наши аналитические органы снаружи, с улицы, мешал нашему покою. Трудно было разобрать, что беспокоило больше и какая угроза благополучию возникла прежде. Пожалуй, все же сперва нас поразило яркое пламя, осветившее черепную коробку словно изнутри. Затем раздался взрыв и звон рассыпавшихся от давления воздушных масс, возбужденных взрывной волной, оконных стекол. А уж потом оглушил барабанные перепонки истошный женский крик. Казалось, что голосистую женщину резали медленно самым маленьким и тупым перочинным ножом. Но занимались такого рода экзекуцией не школьники, перебравшие наркотиков, а взрослые люди – большие специалисты по препарированию обнаженной натуры. К одиночному истошному крику вскоре примешался хор, но не имени великого мастера Пятницкого, а состоящий из нестройных и разрозненных голосов. Скорее всего, вакханалия голосов принадлежала всем сразу – детям, мужчинам и женщинам, не наделенным музыкальным слухом…

Мы мгновенно вынули сонные рыла из наших тарелок и в недоумении взглянули друг на друга. Я несколько секунд наблюдал, как Дунайский салат красной гомогенной массой стекал у Олежека по лбу, щекам, подбородку. Полагаю, что и ему пришлось наблюдать аналогичную картину, только отражаемую на моем лице. Глаза Олежека вроде бы просили объяснения у меня, а мои, видимо, – у него. Но глаза только спрашивали, не получая ответа…

К чести моей, я первым догадался сунуть физиономию под струю холодной воды, бьющей из крана, повернутого нетвердой рукой. Я надолго склонился над раковиной в кухне, силясь привести себя в чувство и хотя бы вспомнить приблизительно, где застигли меня неожиданные события. Наконец, пары алкоголя вроде бы прекратили метаться по клеточному пространству в одиноком организме, пришла издалека неуверенная способность хоть как-то соображать, соотноситься с внешним миром.

Я поднял Олежека под локоток и увел в ванную: он так и сидел – завядший и недоумевающий. Наверняка, мой друг мог бы сидеть так очень долго, изредка помаргивая выпученными глазами, словно сова после удара по ней лучом прожектора. Но я не позволил ему насладиться счастьем пьяного идиота. Пора было умыться и прекратить слизывать лохмотья сползающего через верхнюю губу кулинарного творения моей незабвенной Светланы. В конце концов, не для такого момента она старалась – тратила силы, время, овощные компоненты! Пришлось преодолеть сопротивление алкогольного ступора и склонить гордую головушку спортсмена под освежающую струю воды… Умытый Олежек выглядел более презентабельно и даже походил в темноте на вполне нормального человека.

Мы не успели толком вытереться, а внизу уже бушевали милицейские сирены и хищно рыкали пожарные машины. Тушили пожар не из банального водяного брандспойта, а с помощью каких-то агрегатов, выбрасывающих пенистую струю. Потом, видимо, началось дознание: славная милиция опрашивала толпу выскочивших во двор плохо одетых жильцов. Именно в этот момент мы с Олежеком выглянули из окна: снизу на нас смотрели наполненные злобой многочисленные пары глаз, среди них были и спокойные, но коварные глаза милиционеров. Неприятных холодок задергался под ложечкой, сама собой родилась не поймешь в каком органе и всплыла в мозгу и сердце вездесущая тревожность… Лучше бы мы не показывали свои честные лица из окна! Хотя пьяный разум подсказывал: что может изменить осторожность – даже если она своевременная, обдуманная? Все равно каждому из нас все написано на роду. Чему быть, того не миновать!