В условиях такой постоседлости, возможности и привилегии доступа оказываются важнее традиционных форм владения и управления имуществом35. Обладая достаточным состоянием и определенными привилегиями, сегодня можно путешествовать практически налегке – с кредиткой, паспортом, переносным электронным оборудованием и ручной кладью; можно в полную силу пользоваться преимуществами всемирной сетевой инфраструктуры для доступа к чему бы то ни было в любой момент времени. Если вы работник умственного труда, то личная библиотека, собранная в вашем кабинете, сегодня может оказаться менее полезной, нежели доступ к мобильной сети и приобретенные права интеллектуальной собственности на содержащуюся в сети информацию.

Проверенный временем способ получить право доступа – достать из кармана физический знак, вроде талисмана, паспорта, ключа или пластиковой карты, с тем чтобы система охраны входа могла сопоставить его с образцом. В компьютерных системах вы представляете информацию, хранящуюся у вас в голове, – пароль или PIN – путем впечатывания символов или проведения картой по считывающему устройству. Теперь вы можете обзавестись беспроводным устройством, которое непрерывно, автоматически и незаметно предоставляет ваши идентификационные данные по требованию устройств охраны входа. Так, автомобили минуют очереди к шлагбаумам платных автострад благодаря транспондерам системы безналичной оплаты проезда EZ-Pass, а через систему Exxon Mobil’s Speedpass получают доступ к бензоколонкам, оснащенным схожими технологиями радиочастотной идентификации (RFID). С дальнейшей миниатюризацией устройства RFID уменьшатся до «таблеток», которые можно повесить на связку ключей, или вшить в одежду, или даже имплантировать под кожу; беспроводные кочевники обретут возможность непрерывной автоматической самоидентификации36. Для этого не нужно будет даже останавливаться; электронные устройства считают код радиочастотной идентификации тела или транспортного средства прямо на ходу.

С точки зрения потребителя услуг, повсеместные возможности и права доступа гарантируют обеспечение его потребностей в любом месте и в любое время. С позиций специалиста по маркетингу та же самая технология дает возможность (с учетом всех применимых ограничений на вмешательство в частную жизнь) постоянно отслеживать ваше поведение, делать соответствующие выводы и предвосхищать ваши запросы. (Зайдите в закусочную, и вы автоматически получите свой любимый гамбургер.) Где бы и когда бы вы ни представили свои права доступа, эти действия, скорее всего, будут отмечены во всемирной централизованной базе данных и в конечном итоге будут учтены при вычислении вашей кредитоспособности, построении моделей вашего потребительского поведения и выработке точечных маркетинговых стратегий.

Другими словами, в постоседлом мире возможности обмена – а значит, и богатство, и власть – представлены в самой абстрактной и подвижной форме37. В экономиках, основанных на натуральном обмене, богатство может послужить вам, только если оно собрано где-то рядом и вы можете физически обменять его на необходимые вам вещи. Монеты и банкноты стали более абстрактными и удобными символами обмена и обеспечили развитие сложных и географически протяженных торговых связей. Электронные телекоммуникационные сети еще усилили степень абстракции и подвижности – позволив богатству проявлять себя через офисы Western Union, банкоматы и терминалы кредитных карт в местах продажи. Сегодня участвующие в глобальном электронном обмене символы (и такие сложные метаабстракции, как закладные, опционы и дериваты, и прямые эквиваленты наличных денег) способны передвигаться по беспроводным сетям и работают везде, где мобильное устройство ловит сеть.

Кроме того, в постоседлом пространстве переосмысливается состояние бездомности – то, что в оседлом обществе является горькой участью лишенного места жительства и маргинализированного элемента. Сегодня отсутствие постоянного жилища перестает быть фундаментальной характеристикой этого состояния, уступая место отсутствию прав доступа. Если вы не можете позволить себе приобрести или как-то иначе добыть такие права, если вы занесены в черный список, если потеряли свои карточки и мобильное оборудование, забыли пароли, утратили ярлык RFID, да просто если у вас сели батарейки, вы – подобно тем незадачливым исследователям Австралийской пустыни – оказываетесь посреди недоступного изобилия.

Хорошо это или плохо, но я теперь не только пространственно расширенный киборг, но и постоседлый – и не потому, что я становлюсь все более похож на биоробота (за исключением пары вставных зубов, я по-прежнему пользуюсь своим слегка изношенным исходным оборудованием), а потому, что я всегда на связи38. Я неотделим от постоянно расширяющихся и непрерывно меняющихся сетей, но при этом они никак не сковывают моих действий. Помимо обеспечения моего физического выживания сети образуют и структурируют каналы моего восприятия и деятельности – мои средства познания мира и влияния на него. Они стали постоянным и неизбежным посредником в моей социальной, экономической и культурной жизни. Для функционирования моего сознания они теперь важны не меньше, чем нейроны.

Иногда эти протяженные поточные системы требуют от меня предоставить идентификатор моего мобильного тела, а иногда, напротив, препятствуют моей идентификации. Остановившись отлить в писсуар, я использую узел сети, разделенной по половому признаку, тем самым обозначая свой пол. Проходя через секьюрити в аэропорту или пользуясь банкоматом, я должен не только объявить свое имя, но и представить документальное подтверждение своего права его использовать. Если я ношу ярлык RFID или же подвергаюсь (возможно, без моего ведома) биометрической проверке, мои особые приметы открыты для наблюдателя. Но если я надену маску и перчатки, они будут уже не так заметны. В интернете же, как отмечалось уже бесчисленное количество раз, никто не знает, кто я на самом деле. По мере искусственного расширения моего тела за пределы оболочки из плоти размываются признаки пола, расы и даже биологического вида39. Оно может обзавестись множеством иногда противоречащих друг другу псевдонимов, масок и прикрытий. Его личины и аватары в определенном контексте могут быть неоднозначными и обманчивыми – например, когда я выбираю себе электронную оболочку для участия в компьютерной игре. Само его местоположение может не поддаваться определению, оно может скрываться за схемами шифрования и прокси-серверами40.

Чтобы осознать все это, нужно больше, чем теория расширения Маклюэна, и однозначно больше, чем могут предложить нераскаявшиеся надуватели доткомовских пузырей. Дело не только в том, что наши сенсоры и рабочие органы контролируют все большие пространства, что паутина наших взаимосвязей все шире и динамичнее, а наши мобильные телефоны и пейджеры всегда при нас; мы переживаем фундаментальный сдвиг субъективности41. Как лаконично сформулировал Марк С. Тейлор, «в зарождающейся сетевой культуре субъективность приобретает свойства узла, я подключен к другим объектам и субъектам таким образом, что становлюсь собой, субъективируюсь в них и через них, так же как и они становятся собой во мне и через меня»42. Я более не являюсь неизменной и обособленной личностью. Мои пространственно-временные координаты размыты и неопределенны. Мои сетевые расширения пересекаются и накладываются на расширения других.