Ждет, пока соберется побольше свидетелей, решил Герослав. И окинул неприязненным взглядом черную фигуру в отблесках золота и стали.

Сброд просочился из городских закоулков и постепенно составил внушительную толпу, в центре которой на небольшом пятачке свободной земли статуей высился конь посланника. Но при этом – что особенно насторожило Герослава – нищие, калеки, бродяги – все до одного слаженно глазели не на колоритную фигуру герольда палагойцев, а на высокие стены замка. Угрожающе глазели, с недобрым молчанием.

И это ясно указывало на одно – симпатии простолюдинов на сегодня принадлежат ордену. И скорее всего, подобное творилось сейчас по всей Нибелунгии. Оборотень криво ухмыльнулся. Очень опасно иметь под боком озлобленный народ, настроенный против тебя подосланными лазутчиками. А уж о лазутчиках палагойцы должны были позаботиться в первую очередь, не такие они простачки, чтобы начинать захват власти и в том числе формировать «народное мнение». И без своих людей в обществе смердов, которые их будут направлять… Логическая цепочка была выстроена палагойцами безупречно.

Мысли Герослава потекли стремительным потоком. Сначала простолюдинам дали возможность почувствовать свою силу над ведьмами, использовав их затаенные чувства – зависть и ненависть к вчерашним сопливым девчонкам из бедного деревенского двора, ныне владеющим магическими заклятиями, недоступными простому смертному.

Потом настало время развенчивать и другие авторитеты – например, знатных хозяев поместий и ленов, укрывших ведьм от надругательств в своих домах и замках. Смердов к тому времени успели убедить, что они занимались лишь справедливой и разумной карой за все, что ведьмы натворили за свою жизнь среди односельчан. Трудно найти ведьму, не имевшую в деревне своих любимчиков, а также врагов. Бессилие же ведьм только разжигало аппетиты и укрепляло веру в правоту своих действий. Дескать, с нами точно Единый – раз ведьмы больше не могут изображать из себя вторых господ на деревне. А уж от заявлений о том, что знатные господа предают простых смердов, укрывая подлых ведьм, противных отныне Единому, до призыва к неповиновению им – один шаг. К тому же если есть не менее знатные господа – палагойцы, обещающие покровительство и готовые повести тебя на бой за правое дело против твоих неправедных господ…

Тут припомнились и вытоптанные на охоте посевы, и забранная за долг овца, и нравившаяся тебе девка, которую господин успел прижать раньше тебя…

А вдобавок еще если по деревням и городским улицам начинают шляться неведомые существа, оставляющие после себя размягченные живые трупы вместо людей, но при этом в замках и господских домах все спокойно… (В замке Дебро, к примеру, не появился ни один й-хондрик. Герослав был уверен, что и прочие замки избежали их нападения. И наверняка свою руку к этому приложили палагойцы.)

В общем, даже не надо было ничего нашептывать или разъяснять: раз простолюдины пострадали, а их господа нет – значит, последние и виноваты.

Страна на пороге народного бунта, мрачно подвел итоги оборотень. Палагойцы готовят не просто захват императорской власти – нет, их планы гораздо шире. Сместить рыцарей и лордов… А что затем? Палагойский наместник в каждом замке? И вся страна в их власти? И тогда нет нужды опасаться возникновения новой Священной комиссии, отправившей когда-то орден Палагойцев в пределы иного мира, где их встретили пытки и боль… И вообще ничего не надо опасаться. Если абсолютный и полный вечный покой невозможен в принципе, то это, во всяком случае, будет самым идеальным его подобием.

Фигура на коне наконец утратила свою неподвижность – рыцарь подтянулся вверх и отсалютовал знаменем в сторону сторожевых башен. Сейчас начнет говорить, понял Герослав.

– Смотритель замка Дебро! – Голос у рыцаря был чистым, певуче-высоким. – Нам известно, что в отсутствие владельца, почтенного герцога Де Лабри, ты укрыл и пригрел в замке четырех ведьм! А одну из них, чернокнижницу Гальду…

Рыцарь сделал зловещую паузу в своем угрожающе-певучем речитативе. «Так-так, – задал себе вопрос Герослав и сам же ответил: – Значит, крестьянка Гальда волнует их больше всего? А почему, интересно? Потому, что ты вывел ее из деревни».

– Ты злостно увел эту ведьму, отрекшуюся от Единого, в свой замок! Прапор ордена Палагойцев требует девицу Гальду… – Рыцарь снова сделал паузу, набирая в легкие побольше воздуха. И провыл на единой длинной ноте: – Выдать!!

Герослав окинул взглядом всех столпивашихся поблизости от него на стенах замка. Здесь стояли вперемешку и охранные люди, и челядь. Поварихи и кухонные мальчики, стражники и конюхи. И еще рыцари из дружины замка во главе со старшим рыцарем и капитаном стражи. Можно ли на них рассчитывать? Останутся ли они верны знамени своего господина? Не захотят ли открыть ворота и вышвырнуть проклятого оборотня вместе с ведьмами под ноги палагойскому герольду?

Вот и гадай, ехидно заключил он.

– Люди из замка Дебро! – продолжал надрываться внизу герольд. – Выдайте нам вашего оборотня вместе с ведьмами!

Мысли прочитал, что ли? Герослав зябко передернул плечами и торопливо крутанул ладонью перед лицом – жест защиты каждого, кто верит в Единого. А он все еще верил, несмотря на свое нынешнее существование в шкуре оборотня.

Странно, но взгляды людей, бросаемые на него искоса, потеплели после ритуального круговращения. «Кажется, набираю очки», – радостно подумал оборотень. Только Единый знает, как он устал быть изгоем среди людей. Вечно – лис в человечьей шкуре и никогда – человек, просто умеющий время от времени обрастать лисьей шерстью…