Когда-то люди этой планеты владели высокими технологиями...
Но вот уже много веков, как чудовищная катастрофа отбросила цивилизацию в далекое прошлое, и теперь лишь император Аджаннар и немногие его приближенные владеют знаниями о древних тайнах.
Прочие же обитатели планеты полагаются лишь на волю богов да на магию – или по крайней мере на то, что магией считают...
Однако юному Мему, отданному в обучение сыскному инспектору Нонору, не помогут, похоже, ни боги, ни магия, ни древние технологии.
Потому что нити его первого дела, поначалу кажущегося просто скучным и нелепым, тянутся все дальше и все выше.
За мелкой кражей следует убийство. За ним – еще и еще одно.
И, что самое страшное, следы преступления тянутся в императорский дворец, где зреют семена таинственного заговора.
Тыква
Часть 1
Мем сделал в темноте еще один шаг и наступил кошке на хвост. Истошный вопль поколебал древние стены подвала; кинулись врассыпную крысы в дальнем углу. Над головой задвигались стулья, сквозь половицы за шиворот посыпался песок. На миг инспектор Нонор поджал ногу и крепко зажмурился, как будто придавил кошку он, а не дурында Мем. Ума в голову Мема было вложено с чайную ложечку, зато силища в широченных плечах скрывалась неимоверная. Поэтому, наверное, Мем и не привык быть осторожным.
Оставаться в подвале стало бессмысленно.
– Пошли отсюда, – велел инспектор Мему.
– Но...
– Цыц.
Они выбрались из подвала тем же путем, что и проникли внутрь. Лохматая башка Мема поникла.
– Простите, господин инспектор, – пробормотал он, глядя на отнюдь не маленького Нонора сверху вниз. При всем своем пугающем виде Мем, как ни странно, был на редкость добродушен и покладист.
– Заткнись.
– Я не заметил в темноте.
– Да ты б и человека задавил – и не заметил он, – отвечал незадачливому ученику Нонор, нервно одергивая рукава. – Дубина.
Мем окончательно расстроился. Он понуро топал следом и всю дорогу до Первой префектуры покаянно вздыхал, но инспектор Нонор плевать хотел на его раскаяние. Ему навязали этого громадного дитятю против воли и против всех прежних правил, к которым инспектор Нонор за двадцать лет службы накрепко привык. По правилам этим сыскной старшина брал ученика, когда приходила пора готовить на свое место преемника, и брал из своих же людей, а не со стороны. Нонор на покой совсем не собирался, и что это за новое установление – нянчить недоучек из Каменных Пристаней, – не понимал. Раньше так было: собрался на сыскную работу – заканчивай лицей, просись в префектуру и учись сам. На что ума хватит, то и будешь уметь. И выше головы не прыгнешь, и чужим умением умен не станешь. Все только так и поступали.
А теперь? Мало того что в прошлом году перевернули весь уклад Столицы, разделив единую городскую стражу сразу на целых три ведомства, – и хорошо еще, старшего инспектора Нонора это почти не коснулось: чем он занимался, то при нем и осталось, и даже непосредственное начальство умудрилось усидеть на прежнем месте, – так в этом месяце прислали одиннадцать щенков якобы для практического ознакомления с сыскной работой и раздали их сыщикам. А пользы от них никакой, кроме шума. Даже хуже, один вред.
Инспектор Нонор не знал, как обстоят дела с практикантами у других его коллег, но у Мема за три декады он обнаружил всего одно достоинство – хороший почерк. Поэтому, явившись в префектуру, он вытащил из своего секретера черновик доклада по шайке вымогателей, бросил папку Meму и велел переписать.
Поводов радоваться у инспектора Нонора не осталось. Совсем никаких. За эти три декады он посредством Мема был излечен от одной вредной иллюзии: будто бы за многие годы безупречной службы в Первой префектуре он приобрел право что-либо требовать для себя. Сколько бы ни просил он у префекта, чтоб его избавили от лицеиста, ответ всегда был один и тот же: господин Фемем желает видеть своего сына в надежных руках и при достойном деле, не нужно расстраивать почтенного родителя, ведь вы, кир Нонор, наш лучший сыщик, на кого ж еще можно надеяться, если не на вас?..
Слежавшийся за зиму снег не торопился таять. Весь месяц Столицу накрывал густой туман, не расходившийся даже под полуденным солнцем. В воздухе висела промозглая сырость. Печи в префектуре уже топили по весеннему распорядку – только утром, поэтому к вечеру в кабинете приходилось сидеть в верхней одежде и перчатках. Горой возвышаясь над столом и высунув кончик языка, Мем старательно скрипел стилом. Начинало смеркаться. Нонору нужно было зайти в соседнюю комнату к инспектору Дишу сказать, что просьбу из-за Мема он выполнить не смог. Но ему, что называется, лень наступила на подол. Нонор сидел на скамье возле стены и идти никуда не торопился. К делу по вымогательству осталось только приложить в трех местах печати и отправить его в суд. А сдашь одно дело – тебе сразу поручат новое. Работать Нонору не хотелось. По крайней мере сегодня. Нужно было купить домой дров и сказать соседскому дурачку Рину, чтобы разбил лед перед воротами, а то детям бочку с водой провозить неудобно...
В дверь постучали.
– Да, – откликнулся Нонор.
На пороге показался дежурный секретарь.
– Сюда, эргр Датар, – проговорил он, пропуская в кабинет высокого человека в монашеском длинном плаще и с надвинутым на лицо капюшоном. – Кир Нонор примет у вас жалобу и оформит протокол...
Киром инспектора Нонора в префектуре называли только по особым случаям. Во-первых, потому, что наследное его имение было не обширнее иного сельского огорода, а во-вторых, и сам он редко вспоминал, что является высокорожденным, и другие об этом помнили не более инспектора Нонора. Спросить, не погорячился ли секретарь, решая за кира Нонора вопрос оформления протокола, инспектор не успел. Дверь закрылась, секретарь сбежал, рассчитав весьма верно – что лицо духовного звания инспектор Нонор прочь не погонит и в пререкания может вступить с начальством, но не со слугой Единого.
Монах стоял в кабинете, прямой как жердь и разговорчивый как устрица. Даже до того, чтобы поздороваться, не снизошел.
КирHop стащил с правой руки вязанную из собачьей шерсти перчатку, встал со своего места и сделал приглашающий жест рукой.
– Эргр Датар?
Монах вдруг спохватился.
– Простите, – торопливо проговорил он, приподнимая капюшон со лба. – Простите, я плохо вижу в темноте.
Мему, перебиравшемуся с бумагами из-за стола на подоконник, в голову не пришло вернуться и зажечь лампу, пока ему не приказали. Хотя Нонор не сказал бы, что в кабинете действительно темно и ничего не видно. Вполне можно было поберечь масло еще на шестую часть стражи.