Шрифт:
Один из античных источников сообщает, что первые легендарные цари Лаконии Еврисфен и Прокл, которым власть досталась в малолетстве, не получили титула «архегет». Этот титул имел в виду основание в прямом смысле, а затем – как почетный титул династии правителей. Архагетом Спарты именовался Геракл. Следовательно, дорийцы к роду архагетов не принадлежали и не могли носить такой титул по отношению к Спарте. Таким образом, мы можем говорить, что главнейшая из реформ Ликурга – возвращение к власти царской династии Агиадов, получивших свое место в диархии, наряду с дорийскими царями.
Эфорам при вступлении в должность полагалось приносить клятву не только соблюдать законы, но и стричь усы – соблюдать древний обычай, который для остальных спартанцев не был столь жестко обязателен.
Подтверждение о некоем священном договоре находим у поэта Тиртея, записавшего в поэтической форме завет Аполлона:
Пусть верховодят в совете цари богочтимые, коимСпарты всерадостный град на попечение дан,Вкупе же с ними и старцы людские, люди народа,Договор праведный чтя, пусть в одномыслии с нимТолько благое вещают и правое делают дело,Умыслов злых не тая против отчизны своей, —И не покинет народа тогда ни победа, ни сила!Несмотря на договор, царей приходилось буквально принуждать жить в мире – соблюдать законы. Этому способствовал ритуал ежемесячной взаимной клятвы царей и эфоров.
Реформа Ликурга с равным наделом граждан земельными клерами и установлением диархии была актом реставрации, которая этим не закончилась. Уже в Первую Мессенскую войну царь Полидор (Агиад) провел новый раздел земли на клеры и был прославлен так, что после смерти похоронен у могилы легендарного Ореста (сын Агамемнона, руководителя антитроянской экспедиции, ахейца), который объединил Микены, Арголиду и Лаконику. Ахейцы приравнивали своего царя к своему древнему герою.
Всю историю Спарты пронизывает борьба двух династий за лидерство. И «компенсационные меры», которые предпринимались герусией и эфорами – постоянное ослабление власти царей. Даже в военной сфере за ними устанавливался контроль со стороны сначала 2, потом 10, потом 30 советников. После военных неудач Агиса II, который по неизвестным причинам отказался от решающего сражения с аргосцами (и потом с трудом оправдался перед спартанским судом), цари лишились права самостоятельно решать вопрос о начале войны, маршруте похода и заключении мира. Эти полномочия перешли к народному собранию под руководством эфоров. При том что в древности цари считались приближенными к богам, священными особами, спартанцы вершили суд над своими царями, все время подозревали их в изменах и взятках, получаемых от противника. Способствовала этому и вражда между династиями.
Порой царей штрафовали и даже казнили. Все это говорит о том, что священный характер царской власти сохранялся только в глазах простонародья Спарты, а сами спартиаты считали их в правовом отношении первыми среди равных. Диархия не позволяла ни той, ни другой династии возвыситься до абсолютной власти. Только личность царя, а не его происхождение или богатство, могла быть залогом доверия к нему.
На излете спартанской истории ахеец Клеомен III попытался восстановить царскую власть во всей ее полноте, перебив эфоров, чье господство к тому времени было сильно подорвано тяжелым положением Спарты. Но судьба Спарты уже была предрешена, и она пала под ударами македонцев.
Порядок жизни
Быт и нравы спартанцев еще в древности были превращены в сплошной анекдот – любопытный и удивительный набор этнографических случаев с массой подробностей или же с финальной фразой спартанцев. Одна из таких известна по современному кинематографу. Спартанец Диенек, услышав, что стрелы мидян закроют солнце, невозмутимо рассудил, что можно будет сражаться в тени.
Наряду с этими анекдотами с античных времен сложилась и другая традиция – обволакивать историю Спарты домыслами и гнусными наветами. Например, такой важный источник наших знаний о Спарте, как Плутарх, соединял в своих сочинениях как фантазии во славу Спарты, так и фантазии, ниспровергающие эту славу. С одной стороны – образцы мужества и верности долгу, впечатлявшие всю Грецию, с другой – отвратительные истории преступлений. На самом деле Спарта была совсем не тем обществом, которое пытаются нарисовать любители красивых историй и коллекционеры нечистоплотных фантазий.
Один из римских источников, проливающий свет не действительный порядок жизни в Спарте, – приписанное Плутарху сочинение «Древние обычаи спартанцев». В данном случае для нас важно не столько авторство, сколько содержание документа, который похож на краткую справку специалиста, рассчитанную на максимальную правдивость, а не на впечатление, которое должно охватить читателя. В отличие от более ранних греческих источников, в этом документе не проявляется «про-афинская» позиция, хотя и возможны некоторые ошибки и неточности.
Из «Древних обычаев спартанцев» мы узнаем, что спартанцы были грамотны. Хотя и изучали грамоту только «ради потребностей жизни». То есть, не считали нужным владеть вычурным слогом для понимания отвлеченной литературы и философии.
Рассказы о том, что спартанцы были в основном безграмотны, опровергнуты и другими свидетельствами. Оказавшиеся в изгнании спартанцы, были способны на сочинение пространных полемических текстов с привлечением исторических данных и правовых аргументов. Плутарх в одном из своих сочинений писал о некоем архиве «лакедемонских записей». Геродот пользовался этими материалами, когда готовил список спартанских царей для своей «Истории». Он же утверждал, что знает поименно всех спартанцев, погибших в Фермопилах. Разумеется, он должен был пользоваться списками из архива. Хорошо известно, что спартанские цари хранили обширное собрание священных оракулов. Все это свидетельствует о практике записи важной информации и длительном ее хранении в Спарте.