— Ой-е-ей, книг сколько! — восторженно расширил глаза Дадико. — Вы умные!

— Куда там! Ужасно умные, — засмеялся Володя и серьезно добавил: — Когда выпускниками станете, у вас тоже столько книг будет. Да еще, гляди, мои как раз к тебе попадут…

— А что это значит — «логика»? — взял Дадико в руки тоненькую книгу в серебристом переплете.

— Логика учит убедительно доказывать, побеждать в споре, начал объяснять Ковалев. — Скажем, защищая нашу Родину, ты окажешься за пределами ее, и вот остановишься в доме крестьянина, который не знает еще правды о нашем советском строе. У вас зайдет разговор, где лучше жить: в социалистической стране или капиталистической..

— Так ясно же, что у нас! — воскликнул Дадико.

— Нам-то ясно, — улыбнулся Владимир, — а им надо доказать, убедить примерами.

— Я бы рассказал, как моя мама в колхозе работает… Знаешь, сколько на трудодни получила?

В дверь класса просунулась рыжая голова Авилкина.

— Андрюша, ты не забыл?

— Иду, иду… — с трудом отрываясь от работы, ответил Сурков. — Сейчас…

Андрей назначил на пять часов вечера заключительное занятие с редакторами боевых листков.

Кружок этот он создал в роте Тутукина еще в лагерях и успел научить ребят не только составлять макет газеты, писать статьи, но и пользоваться различными шрифтами, смешивать краски, придавать газете праздничный вид.

Сегодня «сдача пробы»: каждый должен представить сделанную им газету на тему «Дисциплина — мать победы». Если газета удовлетворит Суркова, он от имени комсомольского бюро выдаст «Удостоверение редактора».

Больше всех волнуется Павлик Авилкин. Может быть, потому что считает свою газету лучшей. Вдоль всей газеты крупными красными буквами он написал лозунг: «Люби свое училище, береги его честь, уважай традиции», — и возлагал большие честолюбивые надежды на эффект, который произведет. Одну колонку в газете занимали карикатуры на поджигателей войны.

Андрей собрал редакторов в комнате печати (здесь было все необходимое для работы). Переходя от одной газеты к другой, он делал замечания:

— Критику острее давайте! Заметки покороче, но пусть их будет больше. Хорошая тема, и заголовок хорош: «Сжились с безобразиями». И это неплохо: «В седло, товарищи!» Чья это газета?

— Моя, — отозвался Максим, облизнув полные розовые губы.

— Кажется, всем придется вручить удостоверения, — оказал Андрей малышам, почтительно прислушивающимся к каждому его слову.

Заглянул Боканов.

— Встать! — громко скомандовал вице-сержант Сурков. — Товарищ капитан…

— Вольно, вольно! Продолжайте работать, я вам не буду мешать.

Он тотчас ушел.

Идея создать кружок редакторов принадлежала Боканову. Он посоветовался с капитаном Беседой, и комсомольское бюро дало Андрею Суркову это поручение. Дело, как видно, шло неплохо, и воспитателю можно было оставаться «в стороне».

Авилкин получил желанное «Удостоверение редактора» и, приплясывая, помахивая им в воздухе, ринулся из комнаты печати.

Андрей вышел вслед за ним. Возвращаться в класс для работы над картиной почему-то не хотелось — хлынула волна вдохновения, сделанное казалось ничтожным. О себе думал: «Редкостная бездарность… Понимаю, что надо и как надо, а уменья нет… Все бледно и несамостоятельно. Недаром Михаил Александрович говорил: „Не успокаивайся, ищи!“»

В минуты такого острого недовольства собой Сурков старался заняться гимнастикой. В спортивном зале, раскачиваясь на кольцах, работая на турнике, он забывался: упражнения приносили успокоение и удовлетворенность. «Если смог стать гимнастом при своей, казалось бы, полной неприспособленности к этому, значит стану и настоящим художником, раз страстно хочу и есть некоторые способности».

Гибкость, свобода и внешняя легкость движений гимнаста кажутся человеку неискушенному простыми, обычными, но они дались Андрею лишь после огромных усилий.

Сначала, когда Сурков только поступил в училище, он был тощим верзилой. Удивительно, как вытягивало его вверх. Ему не приходилось, как другим, высоко подпрыгивать, чтобы достать верхнюю перекладину турника, — достаточно было протянуть руки, и он почти доставал ее. Приходило отчаянье, — ну куда с таким нескладным, непослушным телом метить в физкультурники!

Преподаватель посоветовал: «Займитесь боксом». Боксом? Да ведь это занятие сильных и ловких! Андрей горько усмехнулся, услышав такой совет. Он представил себя на ринге в кожаных перчатках — курам на смех!

Но желание оказалось сильнее сомнений, и Андрей поступил в боксерский кружок. Месяцы ушли на выработку выносливости, слаженности движений, отработку ударов «по лапам», бесконечные пробежки по стадиону, избиение мешка с песком, — до изнеможения, до ряби в глазах… И, наконец, первый тренировочный бой.