Клоун продолжает петь и растерянно косится на отца. Публика хохочет. Отец просыпается, поднимается тяжело, громко говорит «извините», садится на своё место.

Тут объявляют антракт.

Отец поворачивается к Вовке, тупо смотрит, почему-то спрашивает:

– Ты меня уважаешь?

– Я тобой горжусь, – тихо отвечает Володя. – Пошли домой, папа.

Горько и противно. И никому в целом свете ничего нельзя рассказать.

– Пошли домой, пошли.

Отец охотно соглашается. Его развезло в тепле, он чувствует себя разбитым, усталым.

Они выходят на улицу, отец хмуро молчит. Может быть, он считает Вовку неблагодарным – не захотел до конца смотреть программу, как будто каждый день получает билеты в первый ряд. Избалованные пошли дети, ничем их не удивишь.

– В следующее воскресенье не смогу прийти, – говорит отец, – на овощной базе воскресник.

Володя вдруг чувствует облегчение.

– И я как раз в следующее воскресенье занят, мы с классом в музей идём. До свидания, папа.

Игорь Павликов заметил, что Таня ходит грустная. А может быть, он просто так ждёт её у школы. Может же человек захотеть поговорить со своей знакомой пятиклассницей Таней? Не у каждого в первом классе, где учится Павликов, есть такие взрослые знакомые. Не у каждого, конечно. А у Игоря Павликова есть. И он очень этим гордится.

Он стоит около школы и делает вид, что никого не ждёт. Глядит по сторонам, сосёт конфету. Но вот выходит Таня, и он, забыв всякую солидность, бросается ей навстречу.

– Таня! Здравствуй, Таня! А я стою, стою, а ты всё не идёшь.

– Мы стенгазету делали, а ты не озяб?

Она трогает его руку – тёплая. И ему хорошо от её заботы. А ей хорошо, что вот он, Игорь Павликов, ждал её, хотел с ней повидаться. И рад ей, улыбается во весь свой рот, а во рту не хватает зуба, как у многих первоклассников. До чего хороший мальчишка.

– Таня, мне папа марки купил, космическая серия.

Павликов достаёт маленький альбомчик, марки очень красивые – первый космонавт Юрий Гагарин, длинные космические ракеты, синие марки, стальные спутники, звёзды сияют. Люди летают к звёздам, и это прекрасно.

– А меня Марь Семённа похвалила сегодня, – вдруг говорит Игорь. – Честное слово, не вру. Она сказала, что я стал собранным и организованным, только ещё не совсем.

– Ты просто молодец! – Таня даже останавливается, она рада, что Игоря хвалит учительница. Плохо человеку, когда его только ругают да ругают. – Это так прекрасно, что ты теперь собранный и организованный. Видишь, какой ты молодец.

Игорь сияет. Он не сказал Тане, что учительница добавила ещё такие слова: «Скажи спасибо Тане, это её заслуга. Вот что значит хорошее шефство старших над младшими».

Этого он не сказал, постеснялся. Но Таня и так понимает, что Павликов благодарен ей, и зачем уж об этом много говорить.

– Знаешь, Таня, если тебя кто-нибудь обидит, ты мне скажи. Я с любым справлюсь, ты не думай. Я такие приёмчики знаю – любого в одну секунду уложу на обе лопатки. Не веришь?

– Верю, – серьёзно отвечает она. Почему не верю? Спасибо тебе, Игорь. Если меня кто-нибудь обидит, я тебе обязательно скажу.

Учительница называет её шефом, можно, конечно, и так называть. Но всё-таки они с Игорем Павликовым – самые настоящие друзья. Ну и что же, что он маленький? Разве в этом дело?

Лариса напомнила:

– Таня, ты не забыла – завтра в четыре ко мне на день рождения.

Таня помнит про Ларисин день рождения. Но она сомневается: идти или не идти. Раздумывает, то хочет пойти, то не хочет. Уговаривает себя – почему же не пойти? Там соберутся её одноклассники. Хорошие, в общем, ребята. Хорошие? Разные, но какие уж есть. Других одноклассников у неё нет, надо дружить с этими. Не получается? Может быть, сама в этом виновата. Надо постараться, не ставить себя всё время отдельно от них. Совсем ещё недавно они и не звали Таню к себе. Ходили в кино – без Тани, на каток – без Тани. И в штаб не звали. И на дни рождения не приглашали, а теперь зовут. Хорошо? Конечно.

Тогда, когда её не звали, ей было очень грустно и одиноко. А теперь? Теперь ей не грустно и не одиноко. А Максим? Ну что – Максим? В тот вечер она его встретила с Людкой, он ходил гулять с Людкой. Но что же в этом особенного? Может быть, это вообще ничего не значит. Ну, погуляли они вместе один раз. Случайность. Но зачем он согласился с Людкой идти? Хоть один-единственный раз – зачем? А затем, что Людка липучая, приставучая. Уж Таня знает. Людка, наверное, сама навязалась. А Максим мягкий, он не мог сказать Людке «отстань». Такие, как Людка, не очень-то отстанут, даже если сказать. Может быть, он даже говорил. Откуда Таня знает? Она же там не была, когда Людка его уволокла гулять. Может быть, он и сказал: «Отвяжись ты, Людка, что ты ко мне пристала?» А Людка: «Тю-тю-тю-тю! Максим, Максим! Смотри, какая собачка! Смотри, какие гольфы беленькие!» Противно, а не отвяжешься.