Ф. Фаррар 2. С. 77.

В окрестностях озера обитали самые разноплеменные народы, потому что это был «приморский путь». Целых четыре дороги вели к берегам озера. Одна вела вниз по Иорданской долине, по западной стороне; другая, через мост на южной оконечности озера, шла на Перею, к бродам Иордана, близ Иерихона; третья вела чрез Сепфорис, прежнюю прекрасную столицу Галилеи, к знаменитому порту Акке на берегу Средиземного моря; четвертая пролегала через горы Завулонские к Назарету и чрез долину Ездрилонскую к Самарии и Иерусалиму. Этою областью проходили большие караваны по пути из Египта в Дамаск, и язычники, во множестве обитавшие в Вифсаиде Юлииной и Кесарии Филипповой, по всей вероятности постоянно встречались на улицах Капернаума. Во времена Христа это была по своей населенности и оживлению весьма развитая промышленная область Палестины, и по водам ее озера во всех направлениях скользили сотни судов всякого рода — от военных кораблей римлян до неуклюжих рыбачьих лодок Вифсаиды и золоченых галер из дворца Иродова.

А. Лопухин. С. 149.

Вифсаида, небольшой поселок, населенный рыбаками, был родиной Петра. Будучи расположен на берегу озера, на северо-западной его оконечности, около маленького залива и при входе в Геннисаретскую долину, он обладал превосходною стоянкой для судов и был укрыт от ветров. Прекрасный источник Аин-Тин струился у его ворот. Дорога от Средиземного моря до Дамаска пересекала его во всю длину и затем расходилась в двух направлениях. Одна из этих двух дорог шла вдоль озера и по ней можно было достигнуть Капернаума в три четверти часа пешком; другая уходила в ущелья горы Сафед. Старый хан (охраняемая остановка в пути) существует еще и теперь на точке разветвления; он поставлен здесь, чтобы оберегать караваны от разбойников, так как у входа в ущелья нападение очень легко…

А. Дидон. С. 300.

Путешественник, пробираясь между цветущими олеандрами, наполняющими своим ароматом воздух при берегов Геннисаретского озера, и дойдя до разрушенной крепости и одиноко стоящей пальмы у арабской деревушки Эль-Медждель, невольно вспомнит это древнее предание о грешной красавице и ее глубоком раскаянии, которое прославило имя Магдалины. В деревушке есколько жалких лачуг, жители живут в невежестве и унижении, но с любовью и трепетным сердцем взглянет всякий на то место, которое служит видимым доказательством того, что никто, даже глубоко презираемый всеми человек, не будет отвергнут Тем, Кто в числе первых дел своих считал найти и спасти падшего. В целебном воздухе Геннисарета, в ясности сапфировых небес, в пении птиц, оглашающих окрестность, в массе пурпуровых цветов, которые в свое время года окружают глиняные мазанки, он почувствует любовь и милость, такую щедрую и такую безграничную, что украшает свежестью и прелестью даже развалины, где жила столь чистосердечно раскаявшаяся грешница.

Ф. Фаррар 2 . С. 133.

Едва лишь вернулся Иисус в Капернаум, как народ снова окружил Его. Отсутствие Иисуса скорее увеличило, нежели уменьшило общее увлечение (Его личностью и учением. — Е. Г.). Слух о Его возвращении не замедлил распространиться, и последовавшая за Ним в дом толпа так быстро прибывала, что ни дом, ни передний двор не могли вмещать ее…

А. Дидон. С. 305.

Капернаум сделался «его городом» и посреди маленького кружка, который его боготворил, он забыл своих скептических братьев, неблагодарный Назарет и его насмешливое неверие.

Э. Ренан. С. 147.

Родился Он в Вифлееме, воспитан в Назарете, а жил в Капернауме…

И. Златоуст. С. 105.

Первые три евангелиста подробно рассказывают о первой субботе, проведенной Спасителем в Капернауме, и дают нам понятие о чрезвычайной в это время действенности Его учения. Оно превосходило все, что было достигнуто в области духа величайшими из Его предшественников. Уединение пустынника, истязание собственной плоти, кажутся делом легким и обыкновенным в сравнении с неутомимыми делами любви до полнейшего самоотречения…

Ф. Фаррар 2 . С. 102.

Только два дня Господня — этот первый, в Капернауме, и тот, последний, в Иерусалиме, мы знаем, целиком; все же остальные — лишь в дробях, в отдельных точках времени. Между этими двумя днями — вся исторически явная жизнь Иисуса: их поняв, поймем всю Его жизнь.

Двадцать четыре стиха Маркова-Петрова свидетельства о Капернаумской субботе — двадцать четыре часа суток Господних. Вспомним порядок часов: идучи у моря Галилейского, видит рыбаков, зовет их; входит в Капернаум, учит в синагоге; исцеляет бесноватого; идет в Симонов дом, исцеляет тещу его, возлежит за вечерей; идет, по заходе солнца, к дверям дома, где собрался весь город; исцеляет больных; ночью, возвращается в дом; рано утром уходит, бежит.

Шаг за шагом, час за часом, — сутки рабби Иешуа; все в ярчайшем свете истории, в личных воспоминаниях очевидца Петра; его ушами слышим, его глазами видим, и можем быть покойны: этот не обманет, не забудет; вспомнит, как никто никогда не вспоминал; скажет правду, как никто никогда не говорил, потому что любит, как никто никогда не любил. И двух тысяч лет как не бывало: все — как вчера — сегодня. Есть ли что-нибудь подобное в истории? И разве не чудо, что с большею ясностью, чем какой-либо из величайших дней человечества, чем, может быть, наш собственный вчерашний день, мы помним, видим, или могли бы вспомнить, увидеть, первый день Господень?

Д. Мережковский. С. 257.

Тем самым, что Он удалился в Капернаум, Он более тесными узами привязал к Себе учеников, которые должны были разделять с Ним труды. До сих пор они не всегда за Ним следовали. Сопровождая Его во время путешествий в Иерусалим, они затем возвращались в свои семейства и снова начинали заниматься своими обычными трудами. По возвращении с праздника Пурим, когда Иисус шел в Назарет, ученики оставляли Его и возвращались каждый в свое местопребывание.