Джеймс услышал мысли Гамины.

— Я здесь, любимый. Со мной все в порядке. Но Боуррика и одного из гвардейцев захватили бандиты.

— Гамина говорит, что Боуррик и кто-то из стражников захвачены бандитами!

— закричал Джеймс.

Локлир выругался.

— Нам придется ждать, когда уляжется буря. Джеймс попытался вглядеться в пыльную мглу — дальше десятка футов уже ничего не было видно. Да, приходилось ждать.

Боуррик застонал: пинок под ребра привел его в чувство. Над головой по-прежнему бушевала буря, но в узкой расщелине, где укрылись бандиты, было относительно тихо. Принц приподнялся на локте и обнаружил, что его руки скованы цепью непривычного для него вида.

Рядом с ним без сознания лежал, связанный, один из его гвардейцев. Судя по крови, запекшейся в волосах, он был серьезно ранен в голову. Корявая рука, дернув цепь, сковывавшую руки Боуррика, развернула его лицом к человеку, который и пнул принца. Мужчина присел перед Боурриком на корточки. Он был тощ, коротко подстриженная черная борода походила скорее на длинную щетину. Тюрбан, когда-то роскошный, выцвел и кишел вшами. Одет он был в простые штаны и тунику. На ногах — высокие сапоги. Позади него стоял другой

— в кожаном жилете, открывавшем голую грудь. Его голова была обрита, и только с макушки свисал длинный локон, а в ухе виднелось большое золотое кольцо. По этим признакам Боуррик догадался, что перед ним один из членов гильдии работорговцев из Дурбина.

Первый человек кивнул Боуррику, потом посмотрел на гвардейца, у которого все лицо было залито кровью, и отрицательно покачал головой. Работорговец, дернув цепь, поднял Боуррика на ноги, а тощий вытащил кинжал. Прежде чем/Боуррик сообразил, что тот собрался делать, человек в тюрбане перерезал гвардейцу горло.

Работорговец хрипло зашептал Боуррику в ухо:

— Без шуток, колдун. Эти цепи неподвластны колдовству, или Москанони-торговец получит на обед мой кинжал. Выступаем немедленно, и твои друзья не смогут тебя разыскать. Скажешь хоть одно слово — и я тебя прикончу. — Он говорил на северном кешианском диалекте.

Боуррик, у которого после удара еще кружилась голова, только слабо кивнул в ответ. Работорговец потащил его по расщелине туда, где несколько бандитов возились с большим тюком. Один из них тихо выругался. Спутник работорговца подошел к нему и схватил за руку:

— Что ты нашел? — спросил он на языке пустыни — смеси кешианского, наречия королей и языка жителей Джал-Пура.

— Женская одежда, сушеное мясо и сухари. Где обещанное золото?

Тощий — похоже, он тут был главным — тоже выругался.

— Убью этого Лейфа. Он сказал, что аристократы везут золото императрице.

Работорговец покачал головой, словно ожидал услышать нечто подобное.

— В следующий раз не будешь доверять дуракам. — Он глянул вверх, туда, где свистел ветер, и сказал:

— Буря утихает. От нас до его друзей, — он кивнул на Боуррика, — всего несколько ярдов. Не хотелось бы, чтобы нас здесь нашли.

Тощий повернулся к нему:

— Этой бандой командую я, Касим. — Он был разъярен. — Я скажу, когда идти, а когда стоять.

Работорговец пожал плечами.

— Если мы сейчас не уедем, нам придется опять сражаться, Лютен. И на этот раз они будут готовы. И мне кажется, что у этого сброда мы не найдем ни золота, ни драгоценностей.

Лютен оглянулся.

— Эти вооруженные солдаты…

Он прикрыл глаза и заскрипел зубами. Боуррик понял, что это человек буйного темперамента; будучи прирожденным лидером, он держал своих людей в повиновении не только силой духа, но еще и угрозами. Кивнув на Боуррика, он сказал:

— Убей его, и поедем.

Касим встал перед Боурриком, словно пытаясь заслонить его, и сказал:

— Мы договорились, что я всех пленников получу как рабов. Иначе мои люди не поехали бы с твоими.

— Ба! — воскликнул Лютен. — Да они нам и не понадобились. С солдатами мы бы и сами справились. Этот дурак Лейф нас всех обманул.

Ветер начал стихать.

— Не знаю, кто глупее, — сказал Касим, — дурак или тот, кто его слушает, но этого человека я отвезу на аукцион. В Дурбине он принесет мне прибыль. Иначе гильдии не понравится мое путешествие, не принесшее никакой прибыли.

Повернувшись к Боуррику, Лютен грубо спросил:

— Ну, ты! Где золото?

— Золото? — переспросил Боуррик, изображая непонимание.

Лютен, шагнув вперед, ударил Боуррика по лицу.

— Да, золото, которое какие-то дворяне везли в подарок императрице.