Но здесь был другой мир. Пять слегка подвыпивших парней несколько раз спрашивали дорогу, и после двух-трех неудачных попыток в конце концов обнаружили скромный дом на краю Купеческого квартала. Вывеска — жестяное крыло, выкрашенное в белый цвет, — ничего не говорила о профиле этого заведения.

Двери открыл слуга; не говоря ни слова, он впустил всех пятерых и жестом попросил подождать в крошечной передней, лишенной мебели и украшенной лишь невзрачными гобеленами на двух боковых стенах. Напротив входа была еще одна дверь. Когда она открылась, они увидели хорошо одетую и весьма почтенную на вид даму.

— Что вам угодно? — спросила она.

Они посмотрели друг на друга, и наконец ответил Накор:

— Нам сказали, чтобы мы сюда пришли.

— Кто? — подозрительно спросила она.

— Робер де Лонгвиль, — тихо произнес Эрик, словно боясь говорить во весь голос.

Мгновенно лицо женщины преобразилось: подозрительность уступила место радости.

— Бобби де Лонгвиль! Боже мои, если вы — друзья Бобби, то милости прошу!

Она хлопнула в ладоши, и дверь, через которую она вошла, распахнулась, открыв короткий коридор, в котором стояли два вооруженных охранника.

— Я — Джамила, ваша хозяйка, и теперь, — произнесла она, подходя к еще одной двери и широко ее открывая, — мы вступаем в Дом Белого Крыла.

От удивления все пятеро разинули рты. Даже Накор, видевший пышность двора императрицы Великого Кеша, застыл в благоговейном изумлении. Комната была не так уж богато обставлена, здесь, наоборот, не было кричащей роскоши, но именно это делало ее столь привлекательной. Все в ней дышало утонченностью и хорошим вкусом, хотя Ру, незнакомый с такими определениями, вряд ли бы смог объяснить свое впечатление. Диваны и кресла были расставлены так, чтобы посетители могли видеть друг друга и при этом быть в уединении. На одном из диванов развалился богато одетый мужчина; он потягивал из кубка вино, а две хорошенькие девушки ухаживали за ним. Одна сидела у его ног, позволяя ему гладить ей плечи и шею, а вторая склонилась над ним, протягивая золоченый поднос с засахаренными фруктами.

Словно по волшебству, из-за нескольких портьер появились девушки. Как и первые две, одеты они были скромно, в свободные платья из легкой материи, оттеняющие волнующие линии их фигур. Девушки направились к новым гостям, и не успел Ру опомниться, как его проводили к дивану, усадили и вложили в руку кубок с вином; прежде чем он сумел произнести хоть слово, одна девушка начала массировать ему плечи, а другая принесла фрукты.

— Когда будете готовы, — сказала Джамила, — девушки покажут вам ваши комнаты.

Джедоу, сильной рукой обхватив за талию одну из девушек, притянул ее к себе, крепко поцеловал и воскликнул:

— Люди и боги, я умер и попал в рай!

Это вызвало дружный взрыв смеха, и Ру откинулся на диван, чувствуя невыразимое облегчение, которое не испытывал уже многие годы.

Ру проснулся.

Девушка, лежащая рядом с ним, сонно пошевелилась, и он сообразил, где находится. Ру улыбнулся, вспомнив прошедшую ночь, и, нырнув рукой под простыню, погладил девушку по спине. Он не мог думать о ней как о шлюхе — это слово подходило женщинам, которые ловили солдат возле лагеря или с балконов Бедного квартала выкрикивали непристойности морякам и рабочим, — а эти дамы, решил он, не имели с ними ничего общего.

Они были кокетливы, казались хорошо образованными, обладали безупречными манерами, и, как обнаружил Ру этой ночью, подходили к своей работе творчески и с энтузиазмом. Девушка, что сейчас лежала с ним рядом, за одну ночь научила его большему количеству способов доставить удовольствие женщине и себе самому, чем все шлюхи, с которыми он имел дело за свою недолгую жизнь. Ру почувствовал желание и, улыбаясь, продолжал поглаживать девушку.

Она проснулась и, даже если ей не понравилось такое пробуждение, ничем этого не показала; казалось, она была счастлива оттого, что рядом с ней лежит Ру.

— Доброе утро, — сказала она с широкой улыбкой и пробежалась пальцами по его животу. — Как чудесно просыпаться вот так.

Обняв ее, Ру почувствовал себя счастливым. Он. не питал иллюзий относительно своей внешности; вероятно, он был самым некрасивым парнем в Равенсбурге, но до того, как им с Эриком пришлось бежать из города, ухитрился затащить к себе в постель двух тамошних девушек. Ру знал, что при наличии времени можно очаровать любую, но времени ему всегда было жаль. А сейчас он был жив, в поясе у него была уйма золота, и женщина сама хотела, чтобы он почувствовал себя красивым. Так начался этот чудесный день.

Позже, прощаясь с девушкой, Ру поймал себя на том, что не может вспомнить, как точно ее зовут — Мэри или Мари. Эрик уже сидел в коридоре и ждал его, беседуя с на удивление симпатичной юной блондинкой.

Эрик взглянул на Ру:

— Ты готов?

Ру кивнул.

— А остальные?

— Увидимся с ними, когда вернемся из Равенсбурга — во всяком случае, я.

Он встал, задержав в своей руке руку девушки,. Это показалось Ру странным, и когда они вышли на улицу, он заметил:

— Похоже, ты влюбился в эту красотку.