Я не могла смириться с реальностью. Надо было попытаться что-то предпринять. Я выгребла из тумбочки таблетки и выпила около 20 штук. На всякий случай, предусмотрительно записала их названия, чтобы доктора могли меня спасти. Я не собиралась умирать, хотела просто напугать родителей, объединить, привлечь внимание, помирить. Я так хотела, чтобы мы остались семьей. Я не верила, что все это происходит на самом деле. Казалось, это просто ужасный сон. Вот-вот я проснусь, и все будет как прежде.

В тот день я пошла в школу, и мне показалось, что город стал еще более серым. Я ходила вокруг школы, тупо глядя на носки своих сапог и на черные следы, оставляемые мной на снегу. Я удивлялась, что у меня внутри такая дикая боль и леденящий душу страх, а я не умираю. Мне казалось странным, что жизнь продолжается, все идет своим чередом, и мне надо идти на уроки, словно ничего не произошло. Мне казалось странным, что никто не видит, не понимает и не замечает того, что мир полностью разрушен. По крайней мере – мой мир. Я чувствовала бесконечное одиночество, пронзительную боль, отчаяние и беспомощность. Как мы теперь будем жить? Как вообще после этого можно жить? Ведь сердце словно разорвано на две части.

На втором уроке я крепко заснула, таблетки сделали свою работу плохо. Учительница подумала, что я серьезно больна, растормошила меня и отправила домой. Качаясь, я шла домой, горячие слезы текли непрерывным потоком по подмерзшим щекам. Никто ничего не узнал, никто не напугался, никто не одумался. Я ничего не смогла изменить. Впервые я почувствовала себя совершенно беспомощной. Наутро я проснулась, но мой страшный сон продолжался.

Отец переехал. Мама решительно заявила, что детей делить не станет. Раньше семью всегда обеспечивал отец, и после его ухода нам пришлось несладко.

Конец ознакомительного фрагмента.