– Откройте ворота новому барону, – закричал сотник Бестия.

– Не смеши меня! Ты стал бароном? – громко заржал стражник.

– Я стал сотником в дружине барона Харда. Даю тебе минуту, чтобы спуститься и открыть ворота. Не вынуждай меня стрелять, – Бестию трудно было разозлить.

– Назвался сотником, а привел всего дюжину бойцов? – стражник не тронулся с места.

– Сам, дурак, напросился, – сказал сам себе Бестия и послал за лестницами. Через полчаса замок был взят. Насмешливого стражника Бестия выпорол и посадил в подвал, подумать о своем поведении. Хард молча наблюдал за действиями сотника. Лишь когда из подвала начали выводить узников, он обратил внимание на худую женщину в грязном, но дорогом, платье.

– Эту ко мне! – отдал приказ Хард. Женщина, на вид старуха, с трудом ковыляла, подталкиваемая копьём. Боец опасался приближать к ней, из-за запаха и обилия насекомых.

– Кто такая?

– Я баронесса фон Роззе, – прошамкала старуха беззубым ртом.

– Это было давным-давно. Сейчас барон фон Роззе я. Баронессы пока нет в наличии, – ознакомил старуху с существующим положением дел Хард.

– Трудно поверить, что барон бросил свою мать в темницу. Какова причина? – продолжил допрос Хард.

– Я жена барона, мне еще нет двадцати, – удивила Харда беззубая старуха, – мой отец лишился баронства и погиб. Я стала неинтересна мужу.

– Странно. Очень странно. Имя у тебя есть?

– Ферокс, господин барон.

– Тюрьма научила тебя знать своё место. Сотник! Организуй баню для всех освобожденных людей. «Баронесса» пусть помоется первой. Потом её покормишь и отведёшь к Альту.

– Людей здесь всего-то двое – должники барона, остальные известные бандиты. Мы их уже казнили. Непонятно, зачем барон их держал в тюрьме? – доложил Бестия. Хард махнул на самовольство сотника рукой, и двинулся осматривать апартаменты бывшего барона.

Паша.

Зловонная беззубая старуха в старом, но чистом балахоне, стриженная наголо, назвалась бывшей баронессой фон Роззе. Зачем она понадобилась Харду, мне было непонятно. Зубы я ей удалил практически все. Затем немного снял воспалительный процесс на почках и удалил жидкость из легких. Провозился целый час. Лечить обессиленную женщину было бесполезно, я поручил её заботам Беллы. Покормить, отогреть, спать уложить.

– Два дня. Не больше! Обещай мне! Наш дом не богадельня! – неожиданно резко отреагировала Белла. С началом войны больных стало мало, зато прибавилось забот с амулетами. Я неделю не уделял Белле должного внимания. Именно внимания ей недоставало, не вульгарного секса.

– Как скажешь, дорогая! – я был предельно вежлив. Лебезил перед Беллой, что мне не нравилось.

– Пора прекращать тебе тащить работу в дом. Прикажи «барону» принести тебе долю от грабежа пленных. Настоящую долю! Эти гномы, до войны с нами, ограбили два баронства. Куда Хард дел обоз? Я хочу жить, как все нормальные люди! – гневно выговорила мне Белла.

– Кляйн! Дружище! – позвал я громко своего напарника.

– Альт, ты отрываешь меня от пирожков, – обиженно сообщил, примчавшийся Кляйн.

– Когда закончишь, сходишь за Хардом?

– Конечно. Пригласить его на пирожки?

– Разговор серьёзный, поэтому захвати в дороге полдюжины хорошего вина, а мне водки. Только не гномьей.

– Понимаю. Нельзя поддерживать вражеского производителя.

Хард пришел вместе с Кляйном. Бросил все срочные дела.

– У меня к тебе, мой друг, два дела, – взял я быка за рога.

– Слушаю.

– Кляйн, дружище, принеси мне пирожков на закуску. А Харду и себе что-то солидное, – поспешил я остаться наедине с Хардом.

– Во-первых, у Беллы проснулась жадность. В захваченном тобой гномском обозе есть парча, бархат, шелк, посуда из золота или фарфора, побрякушки из золота?

– Понял. Надо завалить её с головой, чтобы замолчала надолго.

– Надолго? Хотя бы на неделю. Ты не был женат, и поэтому не знаешь женщин.

– Она неделю будет разбирать! – Хард был большой оптимист.

– Во-вторых. Зачем ты прислал баронессу лечиться? Хочешь жениться?

– Стало жалко старушку. Оказалось, что женщина молодая, стало ещё жальче, – Хард всегда поражал меня своей открытостью.

– Запомни. Ты сейчас барон. Ты должен быть расчетливым, хладнокровным, безжалостным…

– Бесчеловечным мерзавцем, – продолжил Хард.

– В идеале так. Забрался на трон – делай неприятные дела, работа такая. Хочешь остаться человеком – иди пасти овец.

– А если коров? Владелец большого стада коров. В широкополой шляпе. С длинным кнутом. На южных границах империи это очень уважаемые люди. И богатые.

– Ишь ты! В ковбои собрался податься, – засмеялся я. Кляйн притащил громадное блюдо закуски.