Шрифт:
К Владиславлеву сразу вернулось хорошее настроение и он, даже не ожидая такой прыти от себя, сказал своей нежданной незнакомке:
– А знаете что – сейчас уже обед. В номере Вы будете предаваться унынию, всё будете анализировать произошедшее, да и мне покоя не будет.
Улыбнулся и предложил:
– Я приглашаю Вас в ресторан, в тот, – и он указал рукой в сторону моря.
Она, без жеманства, приняла приглашение и доверчиво опёрлась на его руку, чуть слышно при этом проговорила:
– Спасибо Вам…
Больше они к произошедшей сцене не обращались. Она оказалась интересной собеседницей, была Заслуженным учителем России, возглавляла столичный центр развития ребёнка.
На его шутливый вопрос: «А как муж отпускает такую красивую женщину на Юг?» – мило улыбнувшись ему в ответ, сдержанно ответила:
– Мужа нет. Умер восемь лет назад.
– Простите. Я не хотел. Простите меня, – торопливо проговорил он.
– Ничего, я уже привыкла, – и она даже дотронулась кончиками своих пальцев до его руки.
– К несчастию, и у меня такое же горе произошло – пять лет назад.
Эти признания в самых горьких утратах как-то сразу сблизили их. Они это почувствовали по тому, как ушло напряжение, в котором пребывали оба, после такой неприятной сцены.
Пока официантка изящно накрывала их столик, на двоих, они непринуждённо болтали, перескакивая с одной темы на другую.
Но, вдруг, она, словно о что-то споткнувшись, застыла, напряглась, тревожно оглядывая богатую сервировку стола:
– Ой, нет, я не могу разделить… это… с Вами. Я думала – чашку кофе, а тут…
Мило, но достаточно твёрдо, заключила:
– Я просто не… привыкла быть кому-то что-то должна.
И, уже чуть было, не поднялась из-за стола.
Он, не узнавая себя, бережно, но твёрдо взял её за руку и встать не позволил:
– Зачем Вы обижаете меня? Я же от чистого сердца. А потом, – обратился он к столу, – это, с одной стороны, такая мелочь, а с другой – мне одному не одолеть этого, а выбрасывать – жалко.
– Я, – уже через смех, видя её растерянность и нерешительность, – всё же – генерал-лейтенант, Герой Советского Союза, а поэтому – позвольте мне за Вами поухаживать.
И, он, при этом слове, даже покраснел. И тут же – поправился:
– Позаботиться…
– А потом – я здесь совершенно один, поэтому не портите мне такой дивный день.
Всё ещё наблюдая за её растерянностью, он произнёс:
– Ну, хорошо, завтра Вы меня пригласите на утренний кофе. Согласны?
Она – уже раскрепощёно, улыбнулась и стала ещё красивее. Ей так шла милая щербинка в верхнем ряду зубов, ровно посередине, она придавала её лицу какое-то озорное, почти девическое, выражение.
Обед проходил непринуждённо. Они никуда не торопились и она с удовольствием, не жеманясь, выпила рюмку коньяку, красиво отведала всех блюд, которые неспешно подавала статная официантка.
Порозовев от выпитого коньяку и утолив первый голод, она с интересом, не скрывая своего взгляда и не отводя глаз от его лица, разглядывала его.
– А это правда, что Вы – Герой Советского Союза и генерал?
– Правда. Вот, – и он выложил, пред нею, своё служебное удостоверение, которое, по привычке, всегда лежало у него в кармане.
– Какой Вы здесь молодой!
– А что, сейчас уже старый?
– Нет, нет, я не это имела в виду, – заалев всем лицом, торопливо произнесла она.
– Я просто думала, что генералы – очень солидные, пожилые. А Вы – я же вижу дату и год Вашего рождения, что-то уж очень молодым стали генералом.
– Так случилось. Отца – маршала – не имею. Простыми тружениками были мои родители. Давно уже их не стало.
И чем больше они говорили, тем отчётливее тревога проникала в его сердце:
«Господи, зачем я выворачиваю свою душу пред нею? И почему мне так хочется говорить с нею? Видеть её?
Зачем мне это? Нет, нет, только обед и ничего другого. Да и поздно уже. Отболело и отгорело всё. Зачем и её душу мне будоражить?»
И он, с каким-то даже облегчением, наконец, расстался с нею, проводив до двери её номера:
– Желаю Вам здравствовать. Если буду нужен – мой номер 364, там, в конце коридора, – и он указал рукой в направлении своей обители.
Зайдя в номер, он силой воли, а он это умел всегда, воспретил себе думать о ней и анализировать прошедший день.