Карла Анжуйского, Михаил VIII Палеолог не мог отвергнуть пригла-

шения папы прибыть на Лионский собор, хотя будущая уния означала

революционный переворот в системе церковного управления Визан-

тийской империи. Но василевса не пугали столь далекие перспекти-

вы — в течение 10 лет дипломатическим оружием ниспровергая планы

врагов и, в частности, Карла Анжуйского, он надеялся, что для Рим-

ской империи легкие уступки в настоящем времени гораздо безопаснее

немедленной войны. И с чувством своей глубокой правоты пошел на

соединение с Римским престолом, дав поручение подготовить посоль-

ство на Лионский собор.

Глава 4. Лионская уния 1274 г.

и попытки ее рецепции

Однако теперь Михаилу VIII пришлось решать другую очень слож-

ную задачу — убедить византийское общество и восточное духовенство

в необходимости принять унию с Римом. Было ясно, что папа Григо-

рий X не удовлетворится уклончивыми обещаниями, но потребует

прямых и ясных ответов, или, вернее, выполнения своих требований.

А это становилось возможным лишь при согласии Восточной церкви

с позицией василевса. Император попытался личным примером убе-

дить греческий епископат, но безуспешно. Была организована встреча

архиереев с царем, и Михаил VIII настойчиво доказывал, что уния —

ничтожнейший пустяк, который не следует воспринимать близко к

сердцу; гораздо опаснее ужасы войны и грядущая перспектива утраты

Константинополя. Он убеждал, что папа по праву должен называться

«первым братом», приводя в пример Евангельского Лазаря, назвавше-

1 Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Ла-

тинской в первые четыре века по их разделении. С. 138.

136

Д И Н А С Т И Я П А Л Е О Л О Г О В

го Авраама «отцом». Право апелляции к Риму, полагал василевс, также

не подлежит сомнению, как имевшее древнее происхождение и закре-

пленное в святых канонах. В целом, заканчивал император свою речь, разногласия между Восточной и Западной церквями ничтожны, а по-

тому не следует бояться унии1.

В целом он был, безусловно, прав. Правда, здесь возникали два чрез-

вычайно важных обстоятельства. С одной стороны, греки требовали

проведение Вселенского Собора — несмотря на все величие Римской

церкви, она не может сравниться со Вселенским Собором или Вселен-

ской Церковью, полагали византийцы. С другой стороны, латиняне в

принципе были готовы пойти на это, но при условии, что Вселенский

Собор лишь станет свидетелем унии Востока с Западом, акта призна-

ния греками власти папы и их подчинения Римскому епископу. Ни о

каком обсуждении спорных вопросов, по мнению западных иерархов, и

речи быть не могло, поскольку это подрывало убеждение в абсолютной

чистоте римского вероучения. Впрочем, благодаря кипучей энергии

императора и его дипломатическому искусству первоначально пере-

чень самых основных тезисов, под которыми вынуждали подписаться

греческих епископов, был невелик2.

Рим пока что не ставил вопроса о латинских догматах и, главное, о

Filioque — папа требовал лишь признания своего примата в Кафоличе-

ской Церкви и поминания ранее остальных патриархов. Прими греки

эти требования, и можно было считать, что вопрос с Римом улажен. По

крайней мере через некоторое время, когда Римская курия выставит

более жесткие и тяжелые условия, епископы будут горько жалеть об

упущенных возможностях и оценят правоту царя.

Однако в тот момент даже такие сверхмягкие условия не устраива-

ли восточный епископат. Оставив все дела, император сосредоточился

исключительно на церковном вопросе. Вновь и вновь он убеждал клир

и представителей самых знатных семей, недовольных позицией васи-

левса, что гораздо удобнее и важнее предотвратить угрозу, чем потом

бороться с ней. Если латиняне вновь возьмут Константинополь, они