Шрифт:
— Это один из ваших сюрпризов.
Потемкин приказал повторить маневры. Императрица и Иосиф II вошли на валы, чтобы лучше их видеть.
Весь вечер только и было речи о казаках.
Император много расспрашивал их атамана, который ему, между прочим, сказал, что они делают обыкновенно по шестьдесят верст в день во время похода. Ни одна кавалерия в Европе не может в этом отношении с ними сравниться.
Император был в восхищении и расточал князю Потемкину вполне им заслуженные похвалы.
На другой день прибыла жена казацкого атамана с дочерью, очень красивой девушкой. На них были длинные платья из золотой и серебряной парчи и собольи шапочки с расшитым жемчугом дном, жемчужные ожерелья и головные уборы и браслеты.
Их представляла графиня Браницкая.
Затем казацкие офицеры и двести казацких ветеранов подходили к руке императрицы.
Путешественники отправились далее в Перекоп.
В доме соляного пристава был приготовлен превосходный завтрак. Императрице были здесь показаны все сорта добываемой соли — один из них издает запах малины.
Сев снова в карету, государыня со свитой отправились к тому месту, где были разбиты прелестные палатки для обеда.
На месте ночлега были поставлены палатки на манер татарских. Для императрицы был устроен из палаток целый дом, от которого она была в восторге.
С места ночлега были уже видны горы.
Начиналась волшебно-прекрасная страна — Таврида.
XXI. В Крыму
20 мая императрица прибыла в древнюю столицу крымских ханов — Бахчисарай и остановилась там в ханском дворце.
От Перекопа ее конвоировала блестящая татарская гвардия, составленная из родовитых мурз.
Их яркие костюмы и джигитовка приводили в восторг государыню и ее венценосного попутчика — Иосифа II.
Это были те самые татары, которые еще недавно возмущались, когда из них хотели образовать правильные полки и подчинить их дисциплине.
Теперь им вверили охрану императрицы, и ее окружали тысячи татар, готовых стать на ее защиту.
Во время приезда в Бахчисарай с Екатериной чуть было не случилось несчастье.
На одном из крутых спусков забыли затормозить коляску. Лошади, не будучи в силах удержать тяжелый экипаж, понесли и чуть не опрокинули кучера.
Коляска, в которой сидело восемь человек, при этой бешеной скачке, казалось, каждую минуту должна была разлететься в дребезги, а пассажиры убиты или изувечены.
Татары, считавшие гибель экипажа неминуемой, кричали:
— Алла, Алла спаси ее! Алла, Алла, спаси!
Императрица между тем ни на минуту не потеряла присутствия духа и на лице ее не отразилось ни малейшего испуга.
Напротив, по приезде в Бахчисарай, она была очень весела и в положительном восторге от всего виденного и от своего дворца.
Особенно ей понравилась большая, роскошно отделанная зала, вокруг которой по сторонам был изображен, на арабском языке следующий девиз: «что ни говори клеветники и завистники, ни в Испагани, ни в Дамаске, ни в Стамбуле не найдешь подобной».
В этой же зале находились цветы и плоды, сделанные из воска господином Тоттом, во время его пребывания в Крыму, о чем он упоминает в своем сочинении.
Принц Нассау-Зиген обратил на них внимание императрицы.
— Удивительно, что все сделанное Тоттом, достается мне в руки, — заметила она, обращаясь к австрийскому императору. — Он изготовил 200 орудий в Константинополе — они все принадлежат мне. Он украшал этот дворец цветами — они мои. Странная судьба!
Вошел Сегюр.
Императрица переменила разговор, начала шутить и смеяться.
— Я заболталась… — кинула она принцу Нассау-Зигену.
С наступлением ночи все горы, окружающие город, и все дома, расположенные амфитеатром, были иллюминованы многочисленными огнями.
Зрелище было великолепное.
На утро императрица присутствовала у обедни в местной церкви, по окончании которой свита, мурзы, муфтии и татарские офицеры подходили к ее руке.
В этот день празднуется память святого Константина и Елены и было тезоименитство ее внука, Константина Павловича.
Вечером повторилась роскошная иллюминация, бывшая накануне.
22 мая в 9 часов утра высокие путешественники тронулись далее и в полдень прибыли в Инкерман.
Здесь ожидало императрицу, кстати, самое эффектное зрелище.