— Да, теперь конец всему, — отозвался Портос.

— Так переходите к нам! — сказал Арамис.

— Молчите, д'Эрбле, — остановил его Атос. — Подобных предложений не делают таким людям, как эти господа. Если они примкнули к партии Мазарини, значит, этого требовала их совесть, так же как наша велела нам стать на сторону принцев.

— И вот сейчас мы враги! Тьфу, пропасть! Кто мог этого ожидать? — сказал Портос.

Д'Артаньян ничего не сказал, а только вздохнул.

Атос взглянул на них обоих, взял их за руки и сказал:

— Это дело серьезное, и у меня сердце болит, точно вы его пронзили насквозь. Да, мы разошлись, вот великая и печальная истина, но мы еще не объявили друг другу воины. Быть может, мы сумеем договориться; необходима еще одна, последняя встреча.

— Что касается меня, — сказал Арамис, — я на ней настаиваю.

— Я согласен, — гордо ответил д'Артаньян.

Портос наклонил голову в знак одобрения.

— Назначим же место свидания, — продолжал Атос, — удобное для нас всех, и, встретившись в последний раз, сговоримся окончательно относительно нашего взаимного положения и действий.

— Хорошо! — отвечали трое остальных.

— Значит, вы со мной согласны? — спросил Атос.

— Всецело.

— Отлично. Место?

— Королевская площадь вам подходит? — спросил д'Артаньян.

— В Париже?

— Да.

Атос и Арамис переглянулись. Арамис кивнул головой в знак согласия.

— Королевская площадь, пусть будет так, — сказал Атос.

— А когда?

— Завтра вечером, если вам угодно.

— Вы к этому времени вернетесь?

— Да.

— В котором часу?

— В десять часов вечера. Удобно это вам?

— Отлично.

— И тогда будет или мир, или война: но, по крайней мере, друзья, наша честь не пострадает, — сказал Атос.

— Увы, — вздохнул д'Артаньян, — что касается нас, то наша воинская честь погибла.

— Д'Артаньян, — задумчиво сказал Атос, — клянусь вам, мне больно, что вы можете думать об этом в то время, как я думаю только о том, что мы скрестили с вами наши шпаги. — Да, — прибавил он, печально качая головой, — вы правильно сказали: горе нам. Идемте, Арамис.

— А мы, Портос, — сказал д'Артаньян, — вернемся теперь со стыдом к кардиналу.

— А главное, скажите ему, — послышалось вдруг, — что я не так уж стар и еще гожусь для дела.

Д'Артаньян узнал голос Рошфора.

— Чем я могу быть вам полезен, господа? — спросил принц.

— Засвидетельствуйте, что мы сделали все возможное, ваше высочество.

— Будьте покойны, это будет сделано. Прощайте, господа, мы скоро увидимся с вами, надеюсь, под Парижем, а может быть, и в самом Париже, и тогда вы сможете расплатиться за сегодняшнюю неудачу.

С этими словами герцог, махнув рукой на прощанье, пустил свою лошадь галопом и вместе со своей свитой скрылся в темноте. Все стихло. Д'Артаньян и Портос остались одни на большой дороге, да еще какой-то человек держал в поводу двух лошадей.

Думая, что это Мушкетон, они подошли к нему.

— Кого я вижу! — воскликнул д'Артаньян. — Это ты, Гримо?

— Гримо! — повторил Портос.

Гримо знаком показал двум друзьям, что они не ошиблись.

— А чьи же это лошади? — спросил д'Артаньян.

— Кто их дарит нам? — спросил Портос.

— Граф де Ла Фер.

— Атос, Атос, — прошептал д'Артаньян, — вы помнили обо всем; вы поистине благородный человек.

— В добрый час! Я уж боялся, что мне доведется всю дорогу идти пешком, — сказал Портос.

И он вскочил на лошадь; д'Артаньян был уже в седле.

— Но куда же ты едешь, Гримо? — спросил д'Артаньян. — Ты покидаешь своего господина?

— Да, — сказал Гримо, — я еду к виконту де Бражелону, во фландрскую армию.

Они молча двинулись по Парижской дороге. Но вдруг послышались стоны, доносившиеся, как им показалось, из канавы.

— Что это такое? — спросил д'Артаньян.