— Ступайте, Ла Порт, — сказала королева.

Юный король подошел к матери.

— Зачем исполнять то, чего требуют эти люди? — сказал он.

— Так надо, дитя мое, — сказала Анна Австрийская.

— Но ведь если мне говорят «так надо», — значит, я больше не король?

Королева онемела.

— Ваше величество, — обратился к нему д'Артаньян, — разрешите задать вам один вопрос.

Людовик XIV обернулся, удивленный, что с ним осмелились заговорить.

Королева сжала руку мальчика.

— Говорите, — сказал он.

— Случалось ли вашему величеству, когда вы играли в парке Фонтенбло или во дворе Версальского дворца, увидеть вдруг, что небо покрылось тучами и услышать раскаты грома?

— Да, конечно.

— Так вот, эти раскаты грома, как бы ни хотелось еще поиграть вашему величеству, говорили: «Ваше величество, надо идти домой».

— Конечно, так. Но ведь мне говорили, что гром — это голос божий.

— Прислушайтесь же, ваше величество, к шуму народа, и вы поймете, что он очень похож на гром.

Действительно, в эту минуту ночной ветер донес к ним страшный шум.

Вдруг все смолкло.

— Вот, государь, — продолжал д'Артаньян, — сейчас народу сказали, будто вы спите. Вы видите теперь, что вы еще король.

Королева с удивлением смотрела на этого странного человека, который по своему поразительному мужеству был равен храбрейшим воинам, а своей хитростью и умом превосходил всех дипломатов.

Вошел Ла Порт.

— Ну что, Ла Порт? — спросила королева.

— Ваше величество, — ответил он, — предсказание господина д'Артаньяна исполнилось: они успокоились, как по волшебству. Сейчас им отворят ворота, и через пять минут они будут здесь.

— Ла Порт, — сказала королева, — что, если бы вы уложили в постель одного из ваших сыновей вместо короля? Мы могли бы тем временем уехать.

— Если ваше величество приказывает, — мои сыновья, как и я, готовы служить королеве.

— Нет, — сказал д'Артаньян, — не делайте этого, потому что среди них могут оказаться люди, знающие его величество в лицо. Если заметят подлог, все пропало.

— Вы опять правы, вполне правы, — сказала Анна Австрийская. — Ла Порт, уложите короля.

Ла Порт уложил короля, не раздевая, в постель и закрыл по плечи одеялом.

Королева наклонилась над ним и поцеловала его в лоб.

— Притворитесь спящим, Луи, — сказала она.

— Хорошо, — ответил король, — но я не хочу, чтобы хоть один из них дотронулся до меня.

— Ваше величество, я стою здесь, — сказал д'Артаньян, — и ручаюсь вам, что если кто-нибудь осмелится на такую дерзость, он поплатится за нее жизнью.

— Теперь что делать? — спросила королева. — Я слышу, они идут.

— Ла Порт, выйдите к ним и повторите еще раз, чтобы они не шумели.

Ваше величество, ожидайте здесь, у двери. Я стану у изголовья короля и, если надо будет, умру за него.

Ла Порт вышел; королева стала у портьеры, а д'Артаньян спрятался за полог кровати.

Послышалась глухая, осторожная поступь множества людей; королева сама приподняла портьеру, приложив палец к губам.

Увидев королеву, люди почтительно остановились.

— Входите, господа, входите! — сказала королева.

Толпа колебалась, словно устыдись. Они ожидали сопротивления, готовились ломать решетку и разогнать часовых; между тем ворота сами отворились перед ними, и короля — по крайней мере, на первый взгляд — охраняла только мать.

Шедшие впереди зашептались и хотели уйти.

— Входите же, господа! — сказал Ла Порт. — Королева разрешает.

Тогда один из них, посмелее других, отважился переступить порог и вошел на цыпочках. Все остальные последовали его примеру, и комната наполнилась бесшумно, так, как если бы эти люди были самые покорные и преданные придворные. Далеко за дверью виднелись головы тех, которые, не имея возможности войти, подымались на цыпочки.

Д'Артаньян видел все сквозь дыру, которую он сделал в занавесе; в первом из вошедших он узнал Планше.