Третьим Миром правит сила, и для тех, кто познал сущность скрытую в их душах, это знание станет величайшей из них. Допустим, это будет великий монах, пусть будет маг, чьи глаза скованы проклятием, и человек, что слышит голос самого мироздания. Они уже прошли долгий путь, а дальше они пойдут вместе.
Летопись Третьего мира.
Часть первая:
"Чтобы встретились трое"
Предвиденье
Просыпаться в пять часов вечера было удовольствием, не смотря на то, что за последние пятнадцать лет не было и дня, чтобы Стижиан вставал позже шести утра. Удовольствием было все вокруг: неяркое вечернее солнце, тихое пение птиц за окном, шелест листьев, уже пожелтевших и готовых в любой момент, стоит ветру дунуть чуть сильнее, упасть на землю. Радовали и небольшая мягкая кровать с белой чистой простыней и слегка жестковатым, но очень теплым покрывалом.
Потрепанный, но довольный собой монах улегся как раз на нем, даже не сняв ботинок. И первое, о чем он подумал, едва его сознание вынырнуло из глубин прекрасного мира сна, что если матта Мусиль, в доме которой Стижиан снимал комнату, увидит, как он спит в красиво убранной постели, да еще и в одежде и не сняв ботинок, а это означало бы что он обутый прошел через весь дом, то, усмехнулся монах, в этой женщине могли бы проснуться такие силы, в сравнение с которыми древняя нежить покажется легковоспламеняющимся папирусом.
Стижиан перевернулся с живота на спину и потянулся, дотронувшись кончиками пальцев до подоконника. Окна были нараспашку, снизу потягивало соблазнительным запахом весьма своеобразной местной кухни. На третьем этаже любимая и единственная дочь матты Мусиль, бесподобная Гарет, отплясывала безумный танец своими широкими бедрами на очередном госте.
Матта Мусиль обратилась к Стижиану месяц назад, когда он только приехал в город. Монтерского монаха, сказала она ему улыбаясь, можно узнать по целому ряду признаков, основные - это затертый кожаный плащ с белой полосой на нем, четырнадцатигранная звезда длинною с палец, которой, правда, на груди Стижиана не было, атлетическое телосложение и множеств заметных шрамов на руках. Она попросила его осмотреть её дочь, поскольку решила, что в ту вселился некий демон, сведший чадо с праведного пути и использующий её тело для исполнения своих низменных желаний. Уже по дороге к её дому до Стижиана сумел сообразить в чем суть дела, и когда он поднялся на третий этаж и распахнул дверь комнаты, Гарет не удивилась и даже голоса не подала, а улыбнулась, хотя рядом с ней обнаружилось двое полуобнаженных мужчин. Улыбнувшись ей в ответ, Стижиан уже через минуту приводил в чувства мату Мусиль, едва не получившую сердечный приступ.
Позже, когда та пришла в себя, Стижиан популярно объяснил ей что её дочь мало того, что молодая и привлекательная девушка, но что она так же страдает не то чтобы уникальной, но все же редкой болезнью, толкающую её на подобного рода поступки, и что в ней и вовсе нет никакого демона. Вечером того же дня, когда Гарет выпроводила двух немолодых мужчин из дома, Стижиан и ей рассказал об этой выдуманной болезни, и попросил никогда не рассказывать матте Мусиль о своем действительном роде занятий. Гарет, уже одетая, деловито пожала руку монаху и искренне поблагодарила за спасение матери, молча вложив в его руку несколько тяжелых ринельских монет, что позволило ему построить из себя благородного рыцаря разговаривая с маттой Мусиль. Так он и получил не только большую комнату с хорошим видом из окна, но и скидку на жилье.
Приехав месяц назад в город Ринель, что на западе от Монтеры и на северо-западе от столицы Ораны, Стижиан было расстроился - город прекрасно защищен, решил он, так что борцу с нежитью тут делать попросту нечего, а найти работу оказалось просто необходимо, поскольку ждать целый месяц своего друга и при этом ничем не заниматься - смерть для благородного монаха.
Всласть отдохнув как телом, так и духом, по пути от одной из двух крупнейших ринельских церквей к другой, посещать их было святой обязанностью любого странствующего монаха, он встретил её. Иллес.
Ростом чуть ниже самого Стижиана, с длинными стройными ногами, темно-синим цветом волос, ярко-голубыми глазами, тонкой талией... Не девушка, а загляденье. Познакомились они по причине того, что девушка была ну слишком уж красивой, а Стижиан давно заметил у себя слабость к дамам с синим цветом волос, хоть их и было очень мало.
Первые пару дней они наталкивались друг на друга случайно - то он увидел её в парке, что на городском белокаменном кладбище, то она его у фонтана. Потом ещё пару недель у Стижиана уже появилась мания выискивать эту прекрасную девушку, и чуть ли не следить за ней, к чему сама Иллес относилась неоднозначно - то хмурила брови и едва слышно шипела какие-то ругательства, то хихикала и игриво подмигивала ошарашенному таким поведением монаху.
С неделю назад они все же представились друг другу, гуляли, разговаривая о пустом, а вчера она, о неповторимая Иллес, пригласила его к себе в гости, потребовав лишь одно - конфеты с миндалем.
– Недурной запрос...
– промурлыкала Гарет, заваривая чай в полутемной кухне. На дворе давно уж царила ночь, в том крае она казалась монаху особенно черной, а комнату освещала лишь одна тусклая свеча. Не смотря на то, что во всем доме были слабенькие кристаллы риджи, способные питать энергией это здание целый год, дочь матты Мусиль предпочитала свечи.
– Так спокойнее, - говорила она.
Что до миндальных конфет - это было редкой роскошью в Ринеле. Ни миндаля, ни шоколада достать было не возможно - или его раскупали немногочисленные богачи города, или же его подолгу не привозили вовсе. Чтобы за такой короткий срок достать их, Стижиану пришлось бежать в другой город.
Не дав Гарет допить чай, он заявил, что к вечеру успеет добраться до Ормарты и вернуться обратно. Именно там, в том скромном городке, располагалась огромная кондитерская, не продававшая городу Ринель свою продукцию из-за одной давней ссоры владелицы с кем-то из местных.