На самом деле приказы Г.К. Жукова по своему смыслу были предельно просты: «Ноги в руки и дуй в Вязьму на всех парах!» От М.Г. Ефремова не требовалось вытягиваться «кишкой» от Износок до Вязьмы. Ему нужно было наступать плотной группой, ощетинившейся во все стороны («Ослов и ученых на середину!» – как говаривал Наполеон), изначально наплевав на снабжение. Обрыв коммуникаций должен был продлиться сравнительно короткое время, до тех пор пока не возьмут Юхнов или же не рухнет немецкий фронт после захвата Вязьмы. После захвата этого узла железных и шоссейных дорог прерывалось снабжение как 4-й армии и отпочковавшихся от нее 3-й и 4-й танковых армий, так и 9-й армии. Основная линия снабжения последней Ржев – Великие Луки уже была прервана наступлением 4-й ударной армии. Вязьма была той шашечкой домино, которая должна была вызвать поочередное падение по цепочке всего фронта немецких войск от Юхнова до Ржева включительно.

Но командующий 33-й армией не решился отрываться от снабжения. Его армия к 31 января представляла собой вытянутую с запада на восток «кишку», занимавшую фронт 30 км и в глубину 80 км. Наиболее напряженным было положение в точке прорыва фронта. Сам прорыв представлял собой узкий 15-километровый коридор южнее железной дороги, идущей на Вязьму из Калуги. Для защиты флангов М.Г. Ефремовым были оставлены 1290-й стрелковый полк 113-й стрелковой дивизии, по стрелковому батальону из 338-й и 93-й стрелковых дивизий, три стрелковых батальона из 9-й гвардейской стрелковой дивизии. Заметим, что М.Г. Ефремовым были израсходованы части тех дивизий, которые должны были войти в ударную группу армии. Более того, прославившаяся в оборонительном сражении под Москвой в составе 16-й армии 9-я гв. стрелковая дивизия в боях под Вязьмой не участвовала. Она была подмята под себя командующим 43-й армией. Командир дивизии А.П. Белобородов уже получил задачу от М.Г. Ефремова, но во время возвращения в расположение штаба соединения его встретил офицер связи 43-й армии. В своих воспоминаниях Афанасий Павлантьевич описывает это следующим образом:

«Он вручил мне пакет, в котором нахожу приказ. На основании боевого распоряжения штаба фронта 9-я гвардейская дивизия передается из 33-й армии в соседнюю, 43-ю. Приказ ее командующего генерал-лейтенанта К.Д. Голубева ставит перед нами новую боевую задачу. Дивизия должна немедленно повернуть обратно, выйти из прорыва к деревне Захарово и «уничтожить противника, прорвавшегося на правом фланге 43-й армии», то есть на ее стыке с 33-й армией» [144] .

Промедление с организацией прорыва к Вязьме стоило М.Г. Ефремову одной дивизии, которая в определенных условиях могла сыграть решающую роль:

«Что делать? С одной стороны, я имею приказ генерала Ефремова вести дивизию к Вязьме, с другой – приказ генерала Голубева немедленно повернуть обратно, в район Захарова. Подобная ситуация на войне не редкость, и наши воинские уставы это учитывают. Устав требует выполнять тот приказ, который получен последним. Тем более если он санкционирован высшей инстанцией – в данном случае штабом Западного фронта» [145] .

Был ли данный маневр согласован с Г.К. Жуковым или командующий 43-й армией просто уговорил А.П. Белобородова остаться для выполнения его задачи, мы уже скорее всего не узнаем. Возможен и третий вариант: дивизия осталась с разрешения Г.К. Жукова на одни сутки, а коридор к основным силам армии М.Г. Ефремова остался перерезан уже на следующий день. Немцы довольно оперативно отреагировали на продвижение 33-й армии к Вязьме и 2–3 февраля нанесли контрудар силами 4-го пехотного полка СС с юга и 20-й танковой дивизии с севера. В результате коридор, по которому 9-я гв. стрелковая дивизия могла выйти к Вязьме и принять участие в сражении за этот узел дорог, оказался перерезан. Попытки пробить его силами частей дивизии А.П. Белобородова успеха не принесли.

Столь же расточительно штаб 33-й армии отнесся к тем соединениям, которые никто из армии даже не пытался изъять: «В связи с угрозой противника штабу 33-й армии в Износках начальник штаба армии генерал-лейтенант А.К. Кондратьев приказал командиру 160-й дивизии срочно возвратить один из полков в его распоряжение. Находившийся ближе других, в районе Валухово, 1293-й полк получил указание вернуться в Износки. Боеспособность дивизии значительно снизилась – 1293-й стрелковый полк являлся самым укомплектованным. Возглавляли полк опытные командиры – полковник Антон Иванович Слиц и батальонный комиссар Андрей Викторович Залевский (воевавший в дивизии со дня ее организации). До конца вяземской операции (апрель 1942 года) дивизия вела боевые действия в составе двух стрелковых полков» [146] . Вырисовывается просто какая-то феерическая картина: штаб 33-й армии вместо того, чтобы возглавить ударную группу армии в броске на Вязьму, сидит в Износках и изымает для своей защиты полки из выделенных приказом штаба фронта для наступления на Вязьму соединений. Причем изъят был самый укомплектованный полк, который, как и гвардейцы А.П. Белобородова, мог сыграть важную роль в сражении за Вязьму. Но вследствие распыления сил попытка захватить Вязьму с ходу оказалась обречена на провал.

Строго говоря, командование группы армий «Центр» заложило в свои планы ликвидацию разрыва в районе Износок еще до ввода в это «окно» в направлении Вязьмы 33-й армии. Еще 13 января, даже до того, как М.Г. Ефремов получил приказ на выдвижение в новый район, одним из тезисов доклада Гальдера Гитлеру идет фраза: «предпринять наступление с севера для ликвидации бреши севернее Медыни». На следующий день, 14 января, он пишет в своем дневнике: «Закрыть брешь у Медыни. Как можно скорее!» Всю вторую половину января он почти каждый день упоминает этот участок. В окончательном варианте плана закрытия разрыва фронта был обрисован в приказе фон Клюге от 27 января 1942 г.:

«В целях закрытия бреши между 4-й армией и 4-й танковой армией я приказываю:

1. 4-й танковой армии атаковать 29.1 на юг всеми имеющимися в распоряжении [войсками] сильн[ого] восточн[ого] флан[га] в направлении Желанье, Мелентьево.

20-й танковой дивизии установить связь с частями 4-й армии вдоль шоссе Егорье – Кулеши – Юхнов.

Район Мелентьево удерживать до подхода северного крыла 4-й армии.

2. 4-я армия осуществляет отход на зимние позиции, удерживая при этом район восточнее Сегова. В районе северо-восточнее и севернее Юхнова сосредоточить, по возможности, сильную группировку и атаковать ею противника севернее Юхнова с целью его уничтожения. Одновременно следует восстановить связь с южным флангом 4-й танковой армии в направлении на Егорье, Кулеши. Конечной задачей 4-й армии является: повернув на восток, занять окончательные позиции в прежней бреши между обеими армиями.

Предпосылкой успеха намеченных операций 4-й армии является удержание теперешнего фронта обороны южнее Юхнова» [147] .

Для 4-й танковой армии эта задача становилась едва ли не главной: «4-й танковой армии снять все возможные силы с фронта и атаковать из района по обеим сторонам Агафьино и Егорье, Кулеши в южном направлении с целью выйти к шоссе ст. Износки – Холмы – Панашино – Волухова» [148] .

Как мы видим, командующий группой армий «Центр» практически в ультимативной форме приказывает подчиненным ему 4-й и 4-й танковой армиям сомкнуть фланги. «Окно» в построении немецких войск существовало ограниченное время, и поэтому Жуков торопил Ефремова. Это была большая удача – проскочить в разрыв фронта без длительного и кровопролитного процесса пробивания бреши в обороне противника. Такой временный разрыв был бы закрыт в любом случае, вне зависимости от намерений Жукова и действий Ефремова. Расходование на удержание коридора выделенных командованием для захвата Вязьмы соединений не имело смысла. Нож гильотины, перерубающей путь из Износок в Вязьму, уже был в полете, когда Ефремов пытался организовать оборону района прорыва. Противопоставить «всем возможным силам», снятым с фронта 4-й танковой армии, ему было нечего.