— …жулик, — сказал Джейк. — Пусть так. Я люблю шарлатанов. Я испытываю безграничную признательность ко всяким энди таккерам. Они единственные возвращают в этот ожиревший, свихнувшийся мир крупицу здравого смысла. И я с удовольствием помогаю им в этом. Вы же читали мою рекламу — я даю гражданам полную возможность раскрыть глаза. Разве это я виноват, что они видят то, что хотят видеть? Ах, это не меняет дела? А зачем его менять? Я и не собираюсь выставлять себя в каком-то там виде или свете. Да, я жулик — и это дело моей жизни. Но только попробуйте сказать, что я получаю свои деньги нечестно. Вы-то ведь никогда…? Как это не имеет значения! Что же тогда его имеет, хотел бы я знать!

Голоса вдруг зазвучали ближе — и компания была вынуждена сбиться в кучку, укрывшись за колонной.

— Рыцарь без стыда и совести, — в голосе доктора отчетливо слышалась усмешка. — Так, кажется, называет вас компаньон? Ваша опасность как раз в этом. Вы все умеете преподнести таким образом, как будто фарс, который вы устраиваете — самый естественный и даже необходимый ход вещей.

— А вы думаете, фарс не может им быть? — послышался его смех. — Да вся жизнь — фарс!

— Я думаю, что у вас хорошо подвешен язык, и вы ловкий, хитрый человек. Поэтому…

Их опять стало слышно слишком отчетливо, и компания проследовала дальше за колонну. «Все ясно, — подумал М.Р. Маллоу. — Гуляют по часовой стрелке».

— Значит, вы просто-напросто меня боитесь? — ехидно спросил голос Джейка.

— Нет, мистер Саммерс, не боюсь.

— Тогда брезгуете?

— Вероятно, это ближе к истине.

— Не пара, да? — М.Р. Маллоу просто-таки увидел, как компаньон прищурился.

— Не пара, мистер Саммерс.

— Ах, так? — раздалось чирканье зажигалки. — Ладно.

Молчание. Потом:

— Наверное, вы позвали меня сюда потому, что хотели некоего объяснения? Позвольте, я сделаю его сама. Так будет лучше.

Вандерер, следовавший впереди всех, обернулся и сделал знак вести себя тихо. Эдна замахала на него сачком, чуть не попала в глаз Маллоу, и компания, едва не повалившись друг на друга, застыла в нелепых позах.

— Полагаю, — доктор Бэнкс не могла быть еще более хладнокровной, — во всем виноват наш последний разговор. Так вот, вы заблуждаетесь. Вероятно, я показалась вам авантюристкой, подобной вам самому. Но я не то, что вы думаете. Я приехала только потому, что решила, будто вы нуждаетесь в моей помощи — это единственная причина.

— Да какая разница…

— Мистер Саммерс, вы не поняли. Я не играю в игры, принятые между мужчинами и женщинами. Я глубоко убеждена, что никакие хитрости и приемы, вся эта пресловутая «женская мудрость», не исправят дела, если нет того единственного, что должно быть между людьми и чего в действительности никогда не встречается. Я не собираюсь интриговать вас, кокетничать с вами и играть в кошки-мышки. Более того. Вы не имеете никакого представления ни обо мне, ни о моей жизни.

Саммерс поперхнулся от возмущения, но возразить ему не дали.

— Мне искренне жаль разочаровывать вас, мистер Саммерс, но я не хочу, чтобы мы оба стали жертвой вашей иллюзии.

— Иллюзии? — переспросил он.

Компания затаила дыхание. Вандерер свистел носом. Эдна сопела. Тетка шуршала своими проклятыми юбками.

— Да, иллюзии, — подтвердила доктор и голос ее звучал очень холодно. — Тот портрет, который рисует вам ваше воображение, не имеет ничего общего с реальностью. Я совсем другая. Моя повседневная жизнь подчинена определенному распорядку, который устраивает меня как нельзя лучше. Я соблюдаю диету. Я имею жесткие представления о том, как и что должно быть приготовлено, которые многим покажутся странными — и вам в первую очередь. Я ежедневно занимаюсь гимнастикой. Я принимаю холодный душ дважды в сутки. Я прихожу в ярость от любого неряшества. Меня приводит в бешенство непунктуальность, необязательность и безответственность любого рода.

Опять воцарилось молчание, затем на Вандерера неожиданно упала тень коммерсанта. Запахло табаком. В компании начался переполох, который чуть не привел к разоблачению.

— Ну и что? — спросил Джейк.

Тогда доктор сказала:

— Меня, в отличие от вас, живо интересуют цены на оливковое масло, на уксус или сосиски. Нет-нет, дело тут не в деньгах. Вас все это не интересовало даже тогда, когда вы были бедны — я ведь не ошибаюсь? У вас артистичная натура, вам скучны такие мелочи. А меня они будут интересовать даже, если завтра я стану самой богатой женщиной в мире. Я способна подолгу с интересом изучать счета за воду и электричество. Кроме того, вас шокирует, если вы увидите, как я скандалю с соседями. Вы будете неприятно изумлены, когда услышите, как я умею ругаться — хотя не переношу, когда это делают другие.

— Нашли тоже, чем удивить.

— Вам это кажется забавным? Это забавно только как абстрактный факт. Когда вы увидите это в реальности, вы измените свое мнение. Раздражительность — одно из основных моих качеств. Я также довольно злопамятна — и мстительна. Я не стану жертвовать собственными интересами ради того, чтобы выглядеть приятно в глазах кого бы то ни было. Приятно или эффектно, или драматически, как угодно — нет. Любое реноме, диктующее правила игры, для меня одинаково неприемлемо.