Она спокойно выслушала меня с серьезным, задумчивым лицом.

– Но я, собственно, пришел спросить вас еще кое о чем, – продолжал я. – Вы бываете в квартире вашего жениха?

Она взглянула на меня с нескрываемым удивлением.

– Я изредка заходила туда. Почему вас это интересует?

– У вас есть ключ от его квартиры?

– Нет. И никогда не было.

– А когда вы были там в последний раз?

– Довольно давно. Точно не помню.

– Сейчас, во время его отсутствия, вы не заходили в квартиру?

– А как бы я туда попала?

Она по-прежнему была спокойна, но в ней появилась какая-то настороженность. Я помолчал. Если верить ее словам, это не она убирала квартиру Ленка.

– Товарищ Ленк часто бывал у вас?

– Да, почти каждый день, – ответила она все с тем же спокойным, но настороженным выражением лица.

– Вы знаете, что у него есть сберегательная книжка?

– Разумеется. Ведь это наши общие сбережения.

– Сбережения для будущей совместной жизни?

– Да. Почти пятьдесят тысяч. Правда, часть из них – наследство его матери.

Она явно не понимала смысла моих вопросов. Мне пришлось объяснить.

– Пани Дворская, со сберегательной книжки взято сорок тысяч крон. Было ли это сделано с вашего согласия и известно ли вам об этом?

– Нет, я об этом не знаю, – слегка побледнев, сказала она.

– Значит, их взял ваш жених. Но первого июля кто-то положил на вашу общую книжку три тысячи крон. Ваш жених уже не мог этого сделать, он лежал без сознания в больнице.

Она покачала головой. Голос ее задрожал от сдержанного волнения.

– Ничего не понимаю. Я денег на книжку не клала. Ключи от квартиры у привратницы. Она ухаживала за больной матерью Ленка. Ярка был ею доволен, полностью доверял ей и был очень признателен за те услуги, которые она оказывала матери. Она прекрасно убирает квартиру, это славная и очень добросовестная женщина, но вряд ли она положила бы деньги на его сберкнижку, это было бы уже чересчур.

– Да, – заметил я, – вроде кражи наоборот. Но что вы думаете об этих снятых сорока тысячах?

– Не знаю, что и сказать.

– Возможно, Ленку они были на что-то нужны?

– Не думаю. И сомневаюсь. Он вряд ли мог, не сказав мне, взять их.

– Если все обстоит именно так, придется нам забрать книжку на хранение и подождать объяснений от вашего жениха.

– Думаю, это будет самое лучшее, – сказала она задумчиво.

Мне оставалось задать ей еще один вопрос. Она ответила так, как я и ожидал. Нет, она никого не просила справляться в больнице о Ленке.

Я описал ей как мог этого мнимого посланца. Гелена Дворская не вспомнила никого из своих знакомых, кто походил бы на него.

Выйдя от нее, я поспешил в предместье, в квартиру Ярослава Ленка. Я снова проник туда незаметно. Взял из стола сберегательную книжку, сунул ее в карман и ушел.

На другой день утром я составил акт о конфискации сберегательной книжки, выглядело это довольно странно, но другого выхода не было. И задним числом продиктовал приказ об обыске квартиры Ленка. Без этого тоже не обойтись. Ведь речь шла о деньгах, а при этом должен был быть соблюден порядок. Не оставь Карличек в кармане брюк Ленка найденную им металлическую крону, о ней тоже пришлось бы писать в протоколе.

Мы сразу же обратились в сберкассу. Сберкасса подтвердила правильность всех операций, произведенных в сберкнижке Ленка.

В кабинет ко мне явился Карличек и со своей обычной бесцеремонностью заявил:

– Эту бабу из ювелирного так и хочется как следует взгреть. У нее две продавщицы, которые не переставая хихикают и как заведенные нагло твердят вам прямо в глаза: «Это вам безумно идет». Просто немыслимые дуры! Я и сам почувствовал себя там круглым идиотом.

– Узнали что-нибудь важное? – перебил я его.

– Маловато, – вздохнул Карличек. – Янтарное ожерелье стоило тысячу двести. Заведующая вспомнила, что сдавала сдачу с тысячи крон. Значит, покупательница платила двумя купюрами по тысяче крон. И тут же она утверждает, что две тысячи сразу ни от кого не получала, а если даже и так, то в банке ей, дескать, сказали, что только одна тысяча краденая. С серьгами дело получше. Хотя они, как утверждает заведующая, стоили не больше тысячи. Там у них оказались еще одни точно такие же, похожие как две капли воды. Эти серьги я прихватил с собой. Вот они.