Однокурсница замечает мой внимательный взгляд, начинает судачить про какую-то ерундовину. Я бы и рад поддержать беседу, если бы мне это действительно было интересно. Но девушка не замечает моего скучающего взгляда. Она рассказывает и рассказывает о зеркалах, о чем-то мистическом, об ауре, наконец, а затем нечаянно задевает меня рукой, и я морщусь. Почему-то ей кажется, что у меня что-то болит, и я не решаюсь оспорить сложившиеся выводы и поставить ее в известность, что я терпеть не могу человеческих прикосновений. Хотя если бы ко мне прикоснулся Он, мне бы, наверное, понравилось.

День проходит, я спускаюсь в метро, захожу в первый попавшийся вагон. На обратном пути я никогда не рассчитываю увидеть Его, но почти всегда выходит иначе. И в этот раз на следующей станции я вижу, как парень с ярко-алыми волосами заходит в вагон, оглядывается в поисках свободного места и направляется в мою сторону. Я немею, осознавая, что свободных мест всего два: рядом со мной и напротив меня. И прихожу в ужас. Ведь если он будет настолько близко, беспокоясь о том, что он заметит, я не смогу смотреть на него, как это делаю по обыкновению. Находиться в такой близости и не иметь возможности взглянуть – настоящая пытка.

Моя Пустота садится напротив меня. В его наушниках гремит что-то тяжелое. Иногда он в такт музыке качает головой. К моей удаче, он роется в телефоне, потому я украдкой все же наблюдаю за ним, шумно вздыхая и то и дело сглатывая образовывающийся в горле комок.

Вы спросите, почему я называю его Моей Пустотой. Вы спросите, почему я так называю парня, будучи парнем. Вы спросите, почему я ничего не делаю, раз действительно люблю его. Как много вопросов. Но я отвечу на каждый. Не по порядку.

Во многих рассказах или комиксах Гей-направления большое внимание уделяется становлению персонажа, тому моменту, когда он Внезапно Осознает, что не из той лиги, если вы понимаете о чем я. Так вот, у меня не было этого становления. Я всегда знал, что мне нравятся парни. Это не стало для меня шоком, ужасным проклятьем или как еще воспринимают подобные предпочтения неподготовленные к случившемуся люди. Я не просыпался ночью в поту, содрогаясь от мыслей, что вместо женщины мне приснился обнаженный мужчина, не плакал в темных углах, осознавая, что влюбился в одноклассника. Не было этого. И это ответ на ваш второй вопрос.

Я жил своей жизнью, исподтишка наблюдал за знакомыми и совсем незнакомыми парнями, а потом по ночам они приходили ко мне во снах, которые называют мокрыми. Я не слишком задумывался о настоящих отношениях, потому мне девятнадцать, и я девственник. Нет, не верно. Мне девятнадцать, и я никогда не целовался. И это ответ на ваш третий вопрос.

Если быть очень внимательным, то при каждой поездке в метро можно отыскать одного-единственного странного парня, который окажется безумно притягательным. Я обычно так и делал. Находил жертву на одну поездку и фантазировал о нем. И в большем я не нуждался. До Него не нуждался.

Моя Пустота оказался одним из тех парней, которых я вылавливал взглядом в метро. Яркий цвет его волос тут же бросился мне в глаза, потому я последовал за ним в вагон и, сев в дальний угол, начал за ним наблюдать. Тогда я еще не знал, во что это выльется, не понимал, что очередной парень в моих фантазиях станет единственным. Он поглотил меня. Он овладел мною. Он стал той пустотой, что пришла ко мне вместе с ним. Пустотой одиночества, которую до него я не ощущал. И это ответ на ваш первый вопрос.

А сейчас я уже не представляю своей жизни без него. Без его легкой улыбки, что иногда проскальзывает на губах, без его татуировок, которых с момента нашего одностороннего «знакомства» стало больше. Смешно, правда. Живете вы, живете. Думаете об учебе, о девчонке, что не дала прошлым вечером, о прокисшем компоте или о новом концерте. И даже не подозреваете, что в этот самый момент кто-то живет и дышит вами. Только вами. Только тобой.

Я настолько поглощен созерцанием его, что не сразу замечаю, как он поднимает глаза, и наши взгляды вновь сталкиваются. Как и раньше. Далеко не в первый раз. Вряд ли он запоминает меня, зато я запоминаю.

Чувствую, как все мое тело покрывают мурашки. Поспешно отвожу взгляд, а затем ругаю себя за опрометчивость. Теперь ему это покажется подозрительным, и он решит, что на него пялится какой-то грязный педик. Я даже готов к тому, что он поднимется со своего места и отсядет, но Моя Пустота продолжает слушать музыку, а внимание его вновь переключается на экран телефона. Мысленно выдыхаю. Все нормально. Он ничего не понял.

Следующая остановка моя. Нет, наша. Я не знаю, где он живет. Никогда не преследую его. С моим выходом из метро придуманное мной право на него словно исчезает, и потому я угрюмо плетусь домой, изнутри пожираемый мыслями о Моей Пустоте.