Вообще-то надо иметь в виду: пустыни бывают разными, не говоря уже о существовании полупустынь. Да и о происхождении подобных территорий имеется немало гипотез. Немало специалистов полагает, что их запустению способствовала деятельность человека за века и тысячелетия.

В 1972 году я работал главным гидрогеологом Аральской гидрогеологической партии. Мы исследовали природные условия по трассе проектируемого великого канала, о котором тогда много и восторженно писали журналисты, писатели, ученые — в полном соответствии с указаниями партии и правительства. Это единомыслие отчасти вдохновляло, а отчасти настораживало.

Пустыня поразила меня своими парадоксами. Уже при рекогносцировочных полетах выяснилось, что среди застывших волн барханов там и сям поблескивают озерца. Откуда они здесь?

Ответы дали наземные маршруты. Оказалось, что вода хлещет из многочисленных скважин — разведочных или эксплуатационных. Их пробурили главным образом для нужд животноводства. Просверлить в земле дырку — дело нехитрое, а плотно ее зацементировать, чтобы напорные воды не вырывались наружу, — хлопотно. Вот и расточается драгоценная подземная вода впустую, испаряясь на ветру и солнце. На поверхности образуются мертвенно-белые налеты солей, подземные горизонты истощаются, Аральское море из года в год недополучает огромные массы воды. Странно, что об этой причине его обмеления забывают.

…Однажды в наш лагерь (в поселке среди пустыни) пришли двое рабочих из совхоза и предложили поехать за рыбой.

— Где тут рыба? До Сырдарьи далеко, — усомнился я.

— Да тут рядом. Дай на часок машину, отправь своих, пару мешков прихватите, только всего и делов.

Действительно, наши рыбаки вернулись с двумя мешками живой рыбы. Что за чудеса!

Оказывается, невдалеке расположены рисовые поля, которые заливают весной из реки по канавам. Осенью оставшуюся воду спускают в реку, а в лужах остается много рыбы. Надо ее руками доставать из ила — вот и все.

…Во время дальнего автомобильного маршрута в Кызылкумах мне удалось поразить коллег. После первых часов пути я стал предсказывать, где и примерно через сколько километров следует ожидать очередной колодец. На карте эти объекты не были обозначены, но мои прогнозы каждый раз оправдывались. Недоумевающим спутникам сказал, что обладаю особыми способностями экстрасенса: чую выходы подземных вод за несколько километров, как положено настоящему гидрогеологу.

Разгадка была проста. В районе колодцев всегда желтели на солнце барханы, тогда как повсюду на песчаных холмах имелась растительность: верблюжья колючка, саксаул, еще какие-то сухолюбы. А вокруг колодцев, где устраивали стоянки скотоводы, растительность была уничтожена, скудные пустынные почвы выветрились и обнажились пески. Вот по этим проплешинам среди сероватого фона легко было узнавать положение колодцев.

Еще один врезавшийся в память эпизод. Русло Сырдарьи недалеко от устья мы проехали на машине посуху. Выходит, временами река уже тогда не впадала в Аральское море! Такие вот были невеселые географические новости.

Из всего, что мне довелось наблюдать и узнать в Приараль-ском регионе, неизбежно следовал вывод: проводить великий канал не следует до тех пор, пока не будет наведен порядок с использованием местных поверхностных и подземных вод.

По проекту канала предполагалось устроить обширные водохранилища в двух приаральских впадинах — Арыс и Мынбулак. В первой из них располагалось, судя по карте, крупное соленое озеро.

Мне довелось пройти по нему, как по суху.

Чуда, конечно, не произошло. Просто на месте озера оказалась гигантская белая плита соли. Почему? Испарились поверхностные воды? Но для этого потребовался бы объем нескольких аральских морей. А на геологической карте было показано, что озеро находится на глинистых породах. Значит, подземные воды тут ни при чем?

Пришлось изучать дополнительные материалы. И оказалось, что в скважинах, пробуренных на западе озера, были вскрыты пески. Там выходили на поверхность более древние горные породы, чем предполагали геологи. По ним-то и поступали на поверхность подземные артезианские воды. Испаряясь, они накапливали слой соли.

О чем это говорит? О том, что в данном регионе имеются огромные запасы артезианских подземных вод.

Еще более удивительное явление наблюдалось в Мынбулакской впадине. Так, вырывающиеся на поверхность под большим напором артезианские воды, вынося пыль, песок и глину, образовали небольшие холмы, которые я назвал гидровулканами. Настоящий природный феномен.

Эта впадина вполне оправдывала свое название (в переводе — «Тысяча родников»). И здесь сказывалось существование мощного артезианского водоносного горизонта. Как он использовался? Чрезвычайно расточительно. Тысячи не затампонированных как следует скважин истощали артезианский водоносный горизонт, и никого это не беспокоит.

В своем производственном отчете я написал об этом (мельком, ибо это не входило в нашу задачу) и сделал все возможное, чтобы показать, насколько неразумно устраивать водохранилища в плоских огромных впадинах среди пустынь и полупустынь, где летом жара, сушь и сильные ветры.