Стражники только усмехнулись его причудливой речи.

Наверху, очевидно, задумались, затем все тот же низкий голос произнес: «Подождите», и вслед за этим они услышали звук захлопнувшегося окна.

Вскоре заскрипели засовы, тяжелая дверь распахнулась, и их взорам предстал коренастый человек с красным мясистым лицом, крючковатым носом и живыми голубыми глазами под изогнутыми дугой черными бровями. Он был в лилового цвета ночной рубахе и в руке держал свечу.

— Дорогой дядюшка, я приношу свои глубочайшие извинения, — начал Белларион. — Конечно, мне нельзя было задерживаться, но если бы не эти славные парни, я появился бы еще позже. Будь добр, дай им дукат, и пускай они идут с Богом.

Его светлость, казалось, ничуть не удивился и мгновенно уловил линию поведения, предложенную Белларионом.

— Благодарю вас, мессер, — обратился он к старшему стражнику, — за вашу заботу о моем племяннике. Он совсем недавно в наших краях.

С этими словами он вложил монету в жадно раскрывшуюся ладонь стражника, а затем, встав чуть в сторонку, добавил:

— Ну заходи, племянничек.

Но когда дверь затворилась и скрыла их от глаз нежелательных свидетелей, манеры синьора резко изменились.

— Кто вы, черт побери, и что вам надо?

— Если вы сами уже не ответили на этот вопрос, то никогда не спустились бы вниз и не расстались бы со своим дукатом, ваша светлость, — улыбаясь во весь рот, с облегчением проговорил Белларион.

— Для стражи — я ваш племянник, приехавший погостить в Касале, а чтобы вы случайно не выдали меня, я намекнул о половинке дуката.

— Какая находчивость с вашей стороны, — усмехнулся синьор Барбареско. — Но кто вас прислал?

— О Боже! Опять вы задаете ненужный вопрос! Ну конечно же, принцесса Валерия. Глядите! — он извлек разломанную половинку дуката и протянул ее Барбареско.

Его светлость взял монету и, подержав около свечи, прочитал выбитую на ней половинку даты. Затем, вернув ее Беллариону, пригласил его следовать за ним.

Они прошли наверх, в мезонин, в длинную комнату с низким потолком, на стенах которой в беспорядке висели потрепанные и грязные гобелены, а пол, казалось, не мели неделями. Его светлость зажег пук свечей в свинцовом подсвечнике, придвинул кресло к столу с лежащими там в беспорядке письменными принадлежностями и предложил своему гостю сиденье напротив себя.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Белларион.

— Я ничего не слышал о вашей семье.

— И я тоже, но это не имеет сейчас значения.

— Ну да, — согласился синьор Барбареско, махнув рукой, словно отметая вопрос в сторону. — Так с чем вы пришли?

— Я не принес вам никаких известий, — решил чуть переиграть Белларион. — Я пришел за ними. Ее высочество обеспокоена отсутствием новостей от вас и еще тем, что мессер Джуффредо не появлялся у нее уже полмесяца.

— Джуффредо струсил, слабак. Возвращаясь в последний раз из дворцового сада, он решил, что за ним следят, и наотрез отказался опять идти туда.

Итак, решил Белларион, что бы они ни замышляли, это, по крайней мере, была не любовная интрига. Джуффредо, видимо, являлся всего лишь посыльным, а пятидесятилетнего тучного Барбареско трудно было представить себе в роли воздыхателя.

— Неужели нельзя было послать во дворец кого-нибудь другого?

— Посыльного, мой друг, не так-то просто найти. Тем более что за эти две недели ничего не прояснилось и срочной нужды в нем просто не было.

— А разве не нужно было сообщить об этом принцессе, — хотя бы для того, чтобы успокоить ее?

Барбареско откинулся в кресле и, сцепив на брюхе пухлые руки, такие же красные, как и его лицо, серьезно посмотрел на Беллариона.

— Вы ведете себя так, словно наделены особыми полномочиями, молодой человек. Почему вы пользуетесь таким доверием принцессы?

Белларион был готов к такому вопросу.

— Я служу переписчиком во дворце, и круг моих обязанностей позволил мне сблизиться с принцессой.

Это была смелая ложь, но Белларион рассчитывал на свою ученость, которая при необходимости могла бы выручить его.

Синьор Барбареско понимающе кивнул.

— Чем вас заинтересовали ее высочество?

Белларион улыбнулся с легкой укоризной.

— Трудно ли догадаться об этом?

— Я не хочу догадываться. Я спрашиваю.

— Ну, скажем… возможностью послужить ей, — туманно ответил Белларион, намекая на романтическую причину. Однако Барбареско воспринял это по-иному.