— Эй, там, поехали! — прокричал он, выезжая в голову их маленького каравана.

Когда они прибыли в Милан, уже сгущались сумерки, тысячи горожан, каким-то образом узнавшие о возвращении Фачино, собрались на главной площади приветствовать его. Никогда прежде Фачино не видел такого искреннего выражения восторга и признательности со стороны миланцев, доведенных до отчаянья упорными слухами, что даже он, Фачино, не выдержал и бросил их на произвол судьбы и маниакального Джанмарии с его приспешниками.

Фачино был единственной надеждой горожан, в большинстве своем гибеллинов, и его появление в тяжелую минуту, когда со всех сторон грозила опасность, вселило в их сердца радость и надежду, возможно, преувеличенные, но от этого не менее искренние.

Но, въезжая в Старый Бролетто, Фачино поднял голову и встретился взглядом с герцогом, угрюмо наблюдавшим за ним из одного из окон. А за его плечом он успел заметить мрачное лицо делла Торре.

Они пересекли двор Арренго и остановились во дворе святого Готардо, и Алипранди, не гибеллин, а гвельф, бросился к ним, чтобы взять поводья лошади Фачино.

Фачино, в свою очередь, поспешил к карете и помог графине выйти.

Ему показалось, что она опиралась на его руку сильнее обычного, и, когда она подняла к нему лицо, он увидал, что оно было мокрое от слез.

— Ты видел! Ты слышал! — приглушенным, но от этого ничуть не менее взволнованным тоном произнесла она. — И ты еще сомневаешься? Ты все колеблешься?

— Я не сомневаюсь и не колеблюсь, — ответил он. — Я знаю свой путь и не сворачиваю с него.

Она издала звук, похожий на всхлипывание.

— А те, в окне? Джанмария и остальные — ты заметил их?

— Да, но я не испугался. Им не хватит мужества воплотить свою ненависть в дела. И, кроме того, я нужен им.

— Ты думаешь, так будет всегда?

— Давай поговорим об этом, когда ситуация прояснится.

— Тогда может оказаться уже поздно. Сегодня твой звездный час, Фачино, неужели ты не видишь этого?

— Честно говоря, пока я не увидел ничего нового — ни на улицах, ни во дворце. Идем же, синьора.

И разъяренная графиня, беря его под руку, мысленно прокляла день, когда она вышла замуж за человека, по возрасту годящегося ей в отцы и оказавшегося, ко всему прочему, еще и глупцом.

— Как они вопили, собачьи дети! — такими словами приветствовал герцог знаменитого кондотьера, который оказался единственным из военачальников его отца, поддержавшим его в трудную минуту и не повернувшим против него оружие. — А меня, когда я сегодня утром проезжал через город, донимали дурацкими жалобами. Они, похоже, забыли, что такое быть подданными. Но я проучу их, клянусь костями святого Амброджо. Однажды они увидят, на что способен миланский герцог.

Немало людей собралось в тот вечер в огромной комнате, известной как зал Галеаццо, и, когда проницательные глаза Фачино Кане обежали толпу, от них не укрылись перемены, произошедшие за немногие месяцы его отсутствия.

Рядом с герцогом находился делла Торре, вождь партии гвельфов, глава великого рода Торриани, который когда-то соперничал с Висконти за власть в Милане, а позади них Фачино видел одних гвельфов: Казати, Бильи, Алипранди, Бьяджи, Порри и других, с женами и дочерьми. Сегодня они чувствовали себя как дома, хотя еще пару лет назад не посмели бы приблизиться на милю к дворцу Висконти. Единственным гибеллином среди встречавших был Габриэлло Мария, сводный брат герцога; грациозность его фигуры, правильный овал лица и золотисто-рыжие волосы невольно заставляли вспомнить о Джангалеаццо, но, увы, помимо дружелюбия Габриэлло не унаследовал ни одной из черт своего отца, с которой можно было бы по-настоящему считаться..

Фачино почувствовал, как в нем закипает гнев, но сумел сдержаться.

— Люди хотят видеть во мне спасителя герцогства, — сказал он, улыбнувшись одними губами. — Разве плохо воздавать должное тем, кто способен послужить нам?

— Как вы смеете попрекать его высочество! — изумился делла Торре.

— Вы хвастаетесь своей властью? — прорычал герцог.

— Я счастлив, что в отличие от Буонтерцо могу воспользоваться ею в ваших интересах.

Графиня, стоявшая чуть позади Фачино, мысленно улыбнулась. Эти идиоты сумели раздразнить Фачино куда лучше, что это удавалось сделать ей самой.

Габриэлло, однако, поспешил разрядить накалившуюся обстановку:

— Мы искренне рады приветствовать вас, синьор граф; вы прибыли как нельзя кстати.

— Гм-м! — буркнул герцог и косо посмотрел на него.

Но Габриэлло продолжал все в той же вежливой и дружелюбной манере:

— Его высочество весьма признателен вам за то, что вы немедленно откликнулись на его просьбу приехать.

Голос Габриэлло, номинально являющегося одним из двух наместников Милана — вторым был сам Фачино, — перевешивал мнение самого герцога, когда речь шла о делах, касающихся управления государством. И Фачино, нисколько не желавший ввязываться сейчас в пререкания, с готовностью ухватился за руку помощи, которую Габриэлло протягивал ему.