Соня тоже обернулась.

– Так я и думала! – громко заявила она. – Мелкий бандит. Сейчас я с ним поговорю.

– Постойте! – крикнула ей в спину Лидочка.

Но Соня уже уверенно направилась к парню, снимая на ходу с плеча сумку, будто это был автомат.

Похоже, что парень тоже решил, что в него сейчас будут стрелять. Он шагнул в сторону – и исчез.

И тут Лидочка догнала Соню.

– Ну что вы делаете! Вы с ума сошли! Чем вы хотели его испугать?

– Гласностью, – ответила Сонечка. – Преступный мир тем и известен, что боится гласного суда.

В переулке возникли быстро шагающие молодые люди – компания, видно, из местных, потому что они громко обсуждали поведение какого-то Степана, но тут же они миновали просвет между заборами, словно сцену, и скрылись за кулисами.

Сцена была пуста.

– У меня газовый баллончик, – сказала Соня. – Я уже вам об этом говорила?

– И все же давайте пойдем к Татьяне Иосифовне, – попросила Лидочка.

Соня похлопала себя по сумке.

– Вот здесь лежит. И знаете – ужасно хочется попробовать, но, как назло, никто на меня не нападает. Я даже жду.

– Едва вы успеете вытащить газовый баллончик, как любой бандит отнимет его у вас прежде, чем вы из него выстрелите. И очень на вас рассердится.

– А вот это мы посмотрим, – сказала Соня, но Лидочке удалось развернуть ее и направить к даче.

* * *

За зеленым штакетником густо стояли елки и березы, указывая на то, что участок – не коммерческий, а дача в традиционном понимании этого слова, придуманная еще Чеховым: там пьют чай на веранде, танцуют под граммофон или более современное устройство, флиртуют за сиреневым кустом, стреляются в белой беседке… но никогда не разводят картошку или огурцы. В лучшем случае, крыжовник.

Дач было несколько, от калитки можно насчитать пять. Лишь к двум из них вели тропинки, вытоптанные в глубоком снегу.

– Мы у нее с Аленой два раза были, – призналась наконец Сонечка.

Она просунула руку сквозь доски и нащупывала крючок или засов.

– Алена – это кто? – спросила Лидочка.

– Алена – ее дочка. Вы разве не знаете?

– Я же сказала, что никогда не видела Татьяну Иосифовну.

За ночь поднасыпало снега, и потому открыть калитку было нелегко – пришлось навалиться вдвоем, и на снегу остался очищенный полукруг.

Они прошли к даче гуськом.

Татьяна открыла не сразу, пришлось ждать минуты три. Сонечка, относившаяся к Татьяне Иосифовне скептически, сообщила:

– Думаете, она нас не видела? Она наверняка с утра у окошка стоит. Но надо же гонор показать. К тому же она сейчас вычисляет, почему это черт нас вместе принес? А вдруг мы знакомы?

Наконец за дверью послышались шаги, и оттуда донесся низкий голос:

– Не открывайте сразу, я отойду, чтобы не простудиться.

Щелкнул замок.

– Раз, два, три, четыре, пять, – сказала Соня. – Вышел зайчик погулять…

Так как Соня медлила, Лидочка сама отворила дверь.

Они оказались в прихожей, кое-как освещенной из узкого окна над дверью.

Дверь в комнату приотворилась. Татьяна Иосифовна сопливо спросила в щель:

– Дверь на улицу закрыли?

– Закрыли.

– Как следует? А то она неплотно прикрывается, и из-под нее дует.

– Все в порядке, Татьяна Иосифовна, – сказала Соня. – Мы как следует ее закрыли.

И тут Лидочка почувствовала в голосе своей новой знакомой необычные нотки – опаски, легкого повизгивания, какими встречает мелкая собачонка забредшего на площадку дога.

Дверь в комнату заскрипела, преувеличенно громко, словно в фильме ужасов. Татьяна Иосифовна отпрянула назад, прижимая к лицу носовой платок.

– Я надеюсь, – прогундела она сквозь платок, – что вы не принесли с собой инфекцию.

Это было странно слышать от простуженного человека.

В комнате было жарко и душно, пахло дешевыми духами, под потолком жужжали мухи.

– Здравствуйте, – сказала Лидочка, – моя фамилия Берестова. Я договаривалась с вами о встрече по телефону.

– Заходите, заходите, дитя мое, – сказала Татьяна Иосифовна жеманно.

Она была мягким, расширяющимся к полу существом в лиловом халате. Но как только Татьяна Иосифовна отняла от носа платок, Лидочка увидела, что лицо хозяйки не совсем соответствует столь объемному и текущему к земле телу. Толстощекое лицо было снабжено острым, красным в конце британским носом, тонкими сомкнутыми губами и выступающим вперед острым подбородком. Еще несколько лет, и это лицо станет лицом старой карги, ведьмы, злой колдуньи – пока же будущее в значительной степени скрывалось за дымчатыми очками. Если очки Сони были невелики и безжалостно уменьшали и без того небольшие глазки, то очки Татьяны Иосифовны могли заменить собой колеса старинного автомобиля, и глаза за ними казались карими, в зелень, озерами, что смягчало резкий и неприятный облик пожилой женщины.