— Слава Богу, нет! — сказала она. — Да мне никого и не надо. Не все же такие взбалмошные, как Фрида.

Она с минуту молчала и с таким усердием продолжала мыть посуду, что брызги пены летели во все стороны. Но затем она явно о чем-то подумала и беспокойно обернулась к Малышу:

— Послушай-ка, а этот маленький противный толстый мальчишка, с которым ты раньше играл, он, надеюсь, больше сюда не ходит!

Фрёкен Бокк никогда не понимала, что Карлссон, который живет на крыше, — красивый, чертовски умный и в меру упитанный мужчина в цвете лет. Она-то считала, что он — один из ровесников Малыша, его школьный товарищ и совершенно обыкновенный сорванец. Она как-то не задумывалась над тем, что этот сорванец умеет летать. Она считала, что такой моторчик, как у него, можно купить в любом игрушечном магазине, если есть деньги, и возмущалась лишь тем, как нынче балуют детей дорогими игрушками. «Скоро, верно, они на Луну полетят еще до того, как пойдут в школу», — говорила она. А теперь обозвала Карлссона: «Этот маленький противный толстый мальчишка!..» Малышу показалось, что это было не слишком хорошо с ее стороны.

— Карлссон — вовсе не маленький против… — начал было он, но тут как раз кто-то позвонил в дверь.

— Ой, неужели дядя Юлиус приехал! — закричал Малыш и побежал открывать дверь.

Но это был не дядя Юлиус, это был Карлссон. Промокший до нитки Карлссон, стоявший на лестничной площадке в маленькой лужице дождевой воды. Он укоризненно смотрел на Малыша.

— Сколько можно летать под дождем и ругаться; а все потому, что ты не удосужился оставить свое окно открытым, — удивлялся он.

— Да, но ты ведь сказал, что идешь спать, — оправдывался Малыш, потому что Карлссон и в самом деле так говорил. — Я и не думал, что ты появишься уже сегодня вечером.

— Ты бы мог все же надеяться на это, — сказал Карлссон. — Ты бы мог подумать: «А может, он все же появится, мой маленький Карлссон! О, как нам будет весело, да, может, он прилетит, ведь он наверняка захочет встретиться с Домокозлючкой!» Мог бы, мог бы подумать об этом!

— А ты в самом деле этого хочешь? — встревоженно спросил Малыш.

— Ха-ха! — сверкая глазами, ответил Карлссон. — Ха-ха, а ты как думаешь?

Малыш, конечно, понимал, что ему не удастся до бесконечности удерживать Карлссона вдали от фрёкен Бокк, но он не был готов к тому, что это постигнет их в первый же вечер. Он понимал, что ему надо поговорить с Карлссоном, но Карлссон, быстрый, словно охотничий пес, уже мчался по дороге на кухню. Малыш кинулся следом и схватил его за руку.

— Послушай меня, Карлссон, — как можно убедительней сказал он, — она думает, что ты — один из моих школьных товарищей, и, по-моему, пусть так и дальше думает.

Карлссон остановился. И вдруг в нем что-то заклокотало, как всегда, когда он от чего-либо приходил в восторг.

— Она в самом деле думает, что я хожу в школу? — ликующе спросил он.

И еще быстрее помчался на кухню. Фрёкен Бокк услыхала топот его ног. Она-то ждала дядю Юлиуса и была удивлена тем, что старый человек может мчаться с такой быстротой. С нетерпеливым ожиданием смотрела она на дверь, желая поскорее увидеть этого скорохода, но когда дверь отворилась и в кухню ворвался Карлссон, она чуть не задохнулась, словно внезапно увидела змея. Змея, которого абсолютно не желала видеть у себя на кухне.

Хотя Карлссону совершенно непонятны были ее чувства. В несколько прыжков он оказался возле нее и внимательно уставился на ее недоброжелательное лицо.

— А как по-твоему, кто первый ученик в классе? — спросил он. — Отгадай, кто лучше всех считает, пишет и читает и во… во всем?..

— Когда входишь куда-нибудь, надо здороваться, — сказала фрёкен Бокк. — И меня совершенно не интересует, кто первый ученик в классе. Во всяком случае — не ты, это уж точно!

— Так представь себе, что я! — возмутился Карлссон, но потом немного стушевался и призадумался.

— По крайней мере, я лучше всех умею считать, — после глубокого раздумья мрачно сказал он. — А потом, пожав плечами, добавил: — Ну да ладно, это дело житейское!

И начал весело прыгать по всей кухне. Он кружил вокруг фрёкен Бокк и неожиданно вдруг запел веселую и хорошо известную песенку:

— Буду веселиться я с раннего утра…

— Нет, Карлссон, — быстро сказал Малыш, — нет и нет!

Но это не помогло.

— …Буссе-биссе-бассе-биссе-бум-фаллера, — пел Карлссон. — От моих проказ пойдет по дому шум…

И когда он добрался до слова «шум», внезапно грянул выстрел, а за ним — истошный крик. Выстрел прозвучал из револьверчика Карлссона, а крик — из горла фрёкен Бокк. Малыш сначала думал, что она упадет в обморок, потому что она в изнеможении опустилась на стул и молча сидела с закрытыми глазами. Но когда Карлссон снова продолжил свое « буссе-биссе-бассе-биссе-бум-фаллера», она открыла глаза и злобно сказала: