Сэр Джон запретил возделывание риса в Гонконге, чтобы не было болот и тропической лихорадки. Он исследовал причины заболевания солдат. Оказалось, что томми болеют гораздо чаще, чем торговцы. Служба солдат облегчена, их казарма перестроена по образцу дворца, пища улучшена, дозволены отлучки и развлечения.

Гонконг застраивался готическими башнями и дворцами богачей с садами и спортивными площадками, разбивались скверы и бульвары... Все это нужно, чтобы не скучать вдали от родины. Глаз отдыхает и сердце радуется, видя красоту, созданную своими руками.

...В «Чайна стар» – статья, в которой Пустау и Тауло называются русскими шпионами, автор восхищается смелыми действиями адмирала эскадры Стирлинга, одержавшей ряд внушительных побед, уничтожившей все порты неприятеля и прочно занявшей позиции в гаванях им открытой и ставшей теперь дружественной Японии.

Адмирал Стирлинг и коммодор Эллиот действовали умело. Аян, Де-Кастри, Петропавловск-на-Камчатке, фактории на Курилах и Охотск с его адмиралтейством стерты с лица земли.

Коммодор сэр Чарльз Эллиот снова увенчал себя неувядаемой славой. Прибыв в Гонконг, он заявил, что единственный русский железный пароход взорван в Аяне. Некоторым судам противника удалось укрыться в реке Амур. Но, по отзывам моряков, возвратившихся после военных действий, ценность приобретения Россией этой реки представляется весьма сомнительной. Среди мелей устья настигнут был транспорт противника, команда бросила его и зажгла. Удалось догнать и потопить один из его севших на банку баркасов и снять команду, состоявшую из финнов. Некоторые заявили, что с гораздо большей охотой согласны служить королеве Виктории, чем царю.

Лейтенант Артур Стирлинг – капитан парохода флота Ее Величества «Барракута» – командовал операцией.

У северного берега Сахалина лейтенант Артур Стирлинг задержал бременский бриг под фальшивым флагом Штатов и взял в плен 300 русских моряков, шедших на подмогу своим в Сибирь, несмотря на их попытки обмануть наше командование ложными заявлениями, что они – потерпевшие бедствие на море.

Так Россия на Тихом океане больше не существует и остатки неприятельского флота не выйдут из реки Амур.

Пленные матросы противника нашли новые для себя удовольствия и отдых на кораблях эскадры, которой командует адмирал Стирлинг. Они охотно помогают нашим командам, так что во время тяжелых работ на палубах можно слышать традиционное «йоу-хив-хоу» (yo-heave-ho) наших «синих жакетов», звуки которого сливаются с русским «эу-взиа-ли»...

Вечерело, и бухта закрылась поднявшимся туманом.

У сэра Джона сидел мистер Джордин. Подняв свою большую лысую голову, он с интересом выслушивал суждения губернатора – знаменитого писателя и философа.

Мистер Джордин повторил свое мнение:

– Опиум не отрава. При умеренном употреблении это безвредное средство. Более того – опиум полезен. Это лекарство. Я сам курю опиум, как вы видели. По воскресеньям, после обеда, один-два шарика, не более!

Мистер Джордин улыбнулся, подбивая свои щетинистые усы.

– Мне известно благотворное действие такой дозы... Предохранение от эпидемий! Средство от многих недугов, особенно от холеры. Улучшение настроения! Переключение нервной энергии. Отдых от умственного напряжения. Мы даем Китаю средство для пробуждения энергии в народе. Другое дело, что ради выгод сами китайцы превращают опиум в отраву, они выкачивают деньги из массы народа, травят его беспощадно. Но протестовать против торговли опиумом на этом основании было бы так же нелепо, как запрещать виски на родине моих предков – в Шотландии или как запрещать водку, где царь и правительство снискали ее продажей одобрение и преданность народа. Опиум, как и водка, при умеренном употреблении есть признак благосостояния! От опиума производительность рабочего народа увеличивается. Но в Китае не хотят знать об этой спасительной умеренности, она не выгодна!

Боуринг вспомнил о своем сыне Льюине. Сыновьям нет никакого дела до благочестия и человеколюбия родителей. Гуманная деятельность отца признается лишь в той части, где за нее следует оплата и видное положение! «А сама суть благотворительной деятельности, которой отец отдал все силы, может быть, тоже признается, но лишь отвлеченно, теоретически. Как быстро освоился Льюин в Гонконге и как он бурно вошел в здешние коммерческие интересы и обратил на себя внимание при его прекрасном воспитании и внешности!

В Европе и в Англии в статьях о Боуринге-отце замечали не раз, что у этого англичанина не типичный английский характер. Сэр Джон стопроцентный англичанин из старой дворянской семьи, связанной с международной торговлей. Мистер Джордин – потомок шотландцев, кажется, более похож на англичанина.

– Предоставить для пленных блокшив старого корабля, – сказал губернатор. – Чем же кормить? Каждая чашка чая, ложка супа и сухарь должны быть сосчитаны, о них надо написать в Лондон и получить утверждение, только тогда голодный матрос смеет открыть рот. Но они перемрут прежде, чем переписка состоится. Подпустить к пленным благотворительное общество невозможно. Я решаю действовать своими средствами.

Джордин выслушал и заметил:

– Мой совет, как всегда: пусть они сами себя прокормят, они сделают это лучше, чем правительство. Дайте им заняться делом. У командующего эскадрой, как он показывает, нет денег. У него все пенни сосчитаны. Нельзя ограничить невинные доходы капитанов. Адмирал не может отнимать суп и сухари у «синих жакетов». Хотя они сами подавали петиции об этом.

«Наше лицемерие въедается в наш народ», – подумал Боуринг.

Джордин полагал, что права не только «Чайна мэйл», но и «Чайна стар»! Обратил внимание на описание, как поют на палубах: «йоу-хив-хоу» и «эй-взиа-ли!» Это хороший признак: значит, сами пленные на эскадре держались молодцами, никакого противоречия с «Чайна мэйл». Одна газета – как и другая! Их разница во взглядах – это лишь дуализм единства.