— Ну что ж, — сказал он, — начнем?

Ее класс, а может удача, поначалу удивил его. Он оказался без башмаков, часов и рубашки и только тогда добрался до ее шарфа и сережек. Решив во что бы то ни стало заставить ее снять брюки до него, Грег взялся за дело как следует и загнал красного в лузу.

— Так, — скомандовал он, — рубаху!

Под его взглядом она медленно расстегнула пуговицы. Насчет лифчика он оказался прав. Она уронила рубаху на пол и стала прямо перед ним. Груди у нее были маленькие, твердые, четко очерченные, и он хорошо помнил их шелковистость. Соски были темные и большие, немного приподнятые, они почти упирались ему в грудь. Он потянулся к ним. Девица отпрянула и довольно нагло заявила: «Не трогать! Это не по правилам».

Она наклонилась, чтобы произвести свой удар, и груди ее заколебались, как спелые груши. В середине стола образовался островок света, в котором мерцала ее кожа. Вся остальная часть комнаты была во тьме. Он почувствовал, как нарастает желание. Грег не терпеливо ожидал, когда она в очередной раз промахнется, а затем целой серией ударов уложил все оставшиеся шары в лузы. Тяжело дыша, он повернулся к ней. Она насмешливо улыбнулась.

— Ты жулишь!

Не говоря ни слова, он поднял ее на стол и стянул ярко-красные брюки. Затем плюхнулся рядом, тут же взял ее и почти сразу кончил. Потом он извинился за это ребяческое поведение. Но ее он заставил полностью расплатиться за то, что он счел недостатком уважения к собственной персоне. В этих играх они провели немало времени, и правила здесь были другие, чем на бильярде.

Приведя в порядок свою комнату в гостинице, Тара была готова приступить к выполнению плана, который вернул ее не только в Сидней, но и к жизни. В деталях она его не продумала. Но двойная цель была так же ясна и определенна, как в тот момент, когда она впервые ее себе поставила, — выяснить истину и затем — отомстить. Теперь впервые она чувствовала себя хорошо, вполне в форме и готовой к действию. Но перед этим следовало заняться еще одним жизненно важным делом.

Родители обычно не любят школьные матчи по футболу. А когда большинство ребят учатся в школах с пансионом, пап и мам совсем не приходится ожидать на играх. В ближайшую субботу одна из таких игр проходила на площадке самой старой и самой престижной мужской школы Сиднея, и Деннис Харпер был не единственным, кто обратил внимание на высокую стройную женщину, которая, болтаясь по ту сторону ворот, то и дело щелкала аппаратом. Но именно ему удалось лучше других рассмотреть ее, когда мяч, сильно пущенный кем-то из его партнеров, улетел далеко за пределы поля и упал почти у ее ног. Его приближение оказало на нее гипнотическое воздействие; когда он подбегал, она поедала его взглядом, а потом резко повернулась, словно охваченная — чем? Смущением? Деннис заметил, что у нее доброе лицо, а больше, пожалуй, ничего не заметил. В конце концов, игра была в самом разгаре, так что он послал мяч назад, в поле, а сам вернулся и на протяжении всей недели даже не вспоминал о незнакомке.

Впрочем, в следующую субботу он было заговорил о ней с Сарой. Но та не выказала никакого интереса и даже посмеялась над ним, так что Деннис выкинул все это из головы. В отличие от Денниса, Сара не обратила внимания на женщину в третьем ряду, которая пришла на школьный концерт и делала снимок за снимком, когда она играла фортепьянную пьесу. Она думала лишь о том, как бы справиться с трудным местом, и ей было не до публики. Точно так же Сара не услышала, как сильно и горделиво захлопали в ладоши в третьем ряду, и не заметила устремленные на нее блестящие глаза, когда вышла кланяться.

Этой ночью, когда во тьме блеснул луч робкой радости, Тара, прислонившись к подоконнику и поглаживая Макси, вспоминала события дня.

— О, Макси, — тихо всхлипнула она, — прошло всего несколько месяцев, а они так выросли. Видел бы ты, как вытянулся Деннис. А моя маленькая принцесса. Она такая красивая. И во всей этой чертовски трудной вещи она взяла только три фальшивые ноты!

— «Харпер майнинг», доброе утро, чем могу быть полезна?

— Соедините меня, пожалуйста, с мистером Макмастером.

— Одну минуту.

Мейти зажал трубку в морщинистой руке и выглянул в окно холла. Белый «роллс-ройс» как раз выезжал за ворота. Мейти поспешно прижал телефонную трубку к уху и тут же раздался другой женский голос.

— Приемная мистера Макмастера.

— Нельзя ли поговорить с мистером Макмастером? Пауза.

— Мистер Макмастер сейчас занят. Говорит его секретарь. Не могу ли я вам помочь?

— Мне с ним самим нужно поговорить. Дело срочное. Может, скажете ему, что звонит Мейти, из дома.

Снова пауза. Мейти попытался подавить волнение. В конце концов Билл, к величайшему облегчению, взял трубку.

— Привет, Мейти, в чем там дело?

— Это не так-то просто объяснить, мистер Макмастер. Даже не знаю, с чего начать. — Голос старика задрожал.

— Не торопитесь, успокойтесь.

— Сэр, вы знаете, что и я, и все служащие здесь, в доме, делаем все, что от нас зависит, чтобы… примениться к новым обстоятельствам. Потеря мисс Стефани…

— Знаю, Мейти.

— В общем, мы стараемся сделать все, чтобы мужу мисс Стефани, мистеру Марсдену, было хорошо. Буквально все!

— Я не сомневаюсь в этом, — Билл все не мог взять в толк, о чем речь.

— Но есть границы, сэр, границы приличия, которые джентльмен не должен переступать. А в данном случае… — Мейти понимал, что говорит довольно бессвязно, и попытался начать сначала.

— Прошлой ночью, когда все в доме уже спали, у мистера Марсдена был гость. Вернее, гостья.

«Вот подлец, — подумал Билл с ненавистью. — Впрочем, раньше или позже это должно было случиться».

— Право, не думаю, что мы что-нибудь можем сделать. Формально он… Билл поискал нужное слово, — свободный человек.