Бомбардировочная авиация базировалась в Эстонии, в окрестностях Ленинграда, в Олонце, в Беломорской Карелии, откуда можно было долететь до любого пункта на территории Финляндии. Такая разбросанная группировка предоставляла русским определенное преимущество, ибо погода редко препятствовала полетам со всех аэродромов сразу. ВВС Советского Союза хорошо справлялись с трудностями, порождаемыми суровой зимой: пригодился опыт, полученный при полетах в арктических условиях. Исключительно ясная погода января и февраля позволила наносить гораздо больше бомбовых ударов, чем можно было предполагать в погодных условиях обычной зимы.

Несмотря на огромную численность (примерно 2500 самолетов), советские ВВС не оказали решающего воздействия на ход войны. Удары, наносимые по войскам с воздуха, особенно в начале войны, были робкими, и бомбардировки не смогли сломить волю нации к обороне. Тотальная воздушная война встретилась в нашей стране со спокойным и критически мыслящим народом, которого угроза извне закаляла и объединяла. И все же потери были довольно велики, так как всего было сброшено около 150 000 фугасных и зажигательных бомб общим весом примерно 75 000 тонн. Было убито более семисот гражданских лиц, а ранено вдвое больше. Работа по защите населения не прошла впустую.

Стратегическую задачу – разорвать наши внешние коммуникации и добиться развала движения транспорта – русским выполнить совсем не удалось. Наше судоходство, сконцентрированное в Турку, не было парализовано, хотя город и бомбили более 60 раз. Трудно понять, почему русские для этой цели не сосредоточили легкие подразделения флота в портах Балтики, но объяснить это, пожалуй, можно лишь тем, что они с самого начала рассчитывали на «молниеносную войну». Единственным путем, связывающим Финляндию с заграницей, была железная дорога Кеми – Торнио. По ней шли самая большая часть экспорта и завоз военного оборудования. Этот путь остался целым и невредимым до самого конца войны. Правда, некоторые железнодорожные перевозки приходилось совершать в ночное время, но в основном железные дороги с честью справились со своими задачами. Небольшие повреждения, наносимые им вражеской авиацией, быстро ликвидировали. Производство военного снаряжения также шло без больших срывов.

Результаты воздушных налетов, бесспорно, не соответствовали тому напряжению, которое пришлось пережить нашему народу. Но во что встала воздушная война русским?

По данным Ставки, было сбито 684 самолета, однако в соответствии с проверенными впоследствии сведениями военных дневников это число увеличилось до 725, кроме того, шведские летчики сбили в Лапландии 12, да шведская зенитная артиллерия уничтожила 10 машин. «Уверенными» случаями считали сбитие только тех самолетов, которые упали или совершили вынужденную посадку на территории Финляндии, а также тех, место или причину падения которых можно было достоверно доказать. К «неуверенным» относили случаи, когда наблюдали попадание или видели, что самолет падает, по большей части оставляя за собой дымовой след, но нельзя было установить место его падения. В последнюю группу было отнесено 103 машины, и ясно, что большая часть их либо разбилась, либо серьезно была повреждена. Если к тому же учесть, что как минимум 5 процентов от общего количества самолетов, как и у нас, гибнет от неисправности или от дефектов моторов, а также по другим подобным причинам, то можно с полной уверенностью считать, что русские потеряли 872 самолета, а если добавить и «неуверенные случаи», то потери составят 975 самолетов. В связи с этим? вклад нашей зенитной артиллерии заслуживает особого упоминания. Она в общей сложности сбила 314 машин и повредила более 300. Число выстрелов относительно одного сбитого самолета в среднем составило 54, а у автоматического оружия – 200, что следует считать хорошим результатом. Потери летного состава у противника были в 2–3 раза больше, чем потери среди нашего гражданского населения. Такая воздушная война не стоит свеч!

На пороге 1940 года у Советского Союза, по расчетам, в европейской его части было примерно 5000 самолетов первой линии, примерно половина из них была задействована в войне против Финляндии. Из этих последних уничтожена была примерно половина. Потери были тем более чувствительны, поскольку большинство из сбитых машин представляло новейшие советские модели. В конце февраля все больше стало появляться самолетов старых моделей. Напряженность обстановки характеризовало то, что противник был вынужден слать на фронты в Финляндию самолеты с довольно далеких баз, вплоть до Дальнего Востока.

В финских ВВС в начале войны было всего лишь 96 машин, и из них большая часть устаревшие. Общее число самолетов во время войны достигло 287 машин, из них 162 истребителя. Мы потеряли 61 самолет, или 21 процент всего их количества.

13 марта 1940 года я в приказе сказал, что только число павших у противника составляет примерно 200 000 человек. Наркоминдел Молотов, в свою очередь, утверждал, выступая на сессии Верховного Совета 29 марта 1940 года:

«Война с финнами потребовала как от нас, так и от них тяжелых жертв. По данным Генерального штаба, число павших и умерших от ран с нашей стороны составило 48 745, а раненых – 158 863 человека. Финская сторона пытается приуменьшить количество своих потерь, но оно значительно превышает наши потери. Генеральный штаб считает, что финны потеряли как минимум 60 000 убитыми, без учета умерших от ран, и 250 000 человек ранеными. Исходя из того, что общая численность финской армии составляла 600 000 человек, можно утверждать, что она потеряла убитыми и ранеными более половины своего состава».

В ответ на это следует, прежде всего, сказать, что численность финской армии в течение всей Зимней войны не подымалась до 600 000 солдат. В начале войны наша полевая армия состояла из десяти дивизий и различных специальных частей, то есть в ней насчитывалось, округленно говоря, 175 000 человек личного состава, а потом численность колебалась между этой цифрой и 200 000. Правда, в течение войны в полевую армию влили две новые по численности и вооружению неполноценные дивизии, но это не означало солидного увеличения численного состава армии, так как упомянутыми дивизиями мы едва лишь смогли закрыть потери действующих частей и подразделений. Реальные потери: 24 923 убитых и умерших от ран, а также 43 557 раненых. Эти тяжелые потери, как видим, даже близко не подходят к цифрам, которые называют советские официальные органы. Если бы случилось так, как утверждают русские, это означало бы, что армия Финляндии вообще оказалась небоеспособной.

Невозможно поверить и в то, что когда-нибудь будут известны точные цифры потерь русских, но суммарный подсчет позволяет подобраться близко к ним.

На протяженном фронте от Ладожского озера до Лапландии полностью были разбиты пять дивизий: 44-я и 163-я дивизии в боях под Суомуссалми, 73-я и 139-я в боях под Толвоярви и Ягаяярви, а также 18-я дивизия и приданная ей 34-я танковая бригада в Кителя. Эти соединения потеряли убитыми и пропавшими без вести в глухих местах в среднем можно считать по 8000 человек на дивизию, или всего 40 000, да потери 88-й и 122-й дивизий в Лапландии – 6000 человек. Итого 46 000 человек. Уже это число приближается к официальным данным о потерях, опубликованным в России. В районе Кухмо было уничтожено около половины всего личного состава 54-й дивизии и лыжной бригады, высланной ей на помощь. В Кителя 168-я дивизия потеряла третью часть своей численности. К этому надо приплюсовать потери одиннадцати других дивизий во время атак, отбитых в последние дни войны. Таким образом, общее число убитых и умерших от ран солдат двадцати дивизий, сражавшихся на Восточном фронте, достигает 75 000 человек.