Подойдя к группе, в центре которой стоял Илья, я постаралась выкинуть из головы всякие мысли фривольного характера, связанные с одним индивидуумом мужского пола. Так, всей нашей многочисленной компанией, мы пошлёпали на пляж. Уже перевалило за полдень и солнце стояло высоко и припекало очень сильно. Нацепив на нос солнцезащитные очки, я топала вперёд, смотря на приближающееся море.

Егор стал ловить себя на том, что постоянно ищет глазами это голубоглазое чудо. Парень и сам не знал, что его так притягивает к ней, наверное, тот внутренний свет, который она как бы разливала вокруг себя. Он неуловимо притягивал его. И сейчас, нет бы, внимательно следить за разбушевавшимися студиозами, так нет - он глазеет на неё. Её волосы торчали ёжиком, очки делали её вид забавным. В его голове даже произошло сравнение с преподавателем математики, у которой были похожие очки. Но купальник бесспорно ей очень шёл. Егор также заметил заинтересованные взгляды проходящих парней, направленные на Машу. В сердце проскребла своими когтями кошка, но он отмахнулся от этого чувства, как от надоедливой мухи. Парень попытался сосредоточиться на своих непосредственных обязанностях. На пляже у меня появилась малюсенькая проблемка, ну просто крохотная - я не умела плавать. Все побежали купаться, один Виталя что-то копошился на берегу. Тихо подкралась к нему.

– Виталь, - окликнула я парня, - у меня к тебе есть просьба. Поможешь?

– Ну что там у тебя?- недовольно запричитал он,- выкладывай, а то я в море хочу.

– Только ты обещай не смеяться, - сказала я, опустив глазки.

– Научишь меня плавать? Парень смотрел на меня, глупо хлопая ресницами, потом пляж оглушил его раскатистый смех. Наши все заинтересованно покосились в его сторону. В этот момент меня страшно 'заинтересовали' мои вьетнамки. Наконец он отсмеялся, посмотрел на меня взглядом человека, которого осудили по крайней мере к смертной казни, схватил за руку и потащил в воду, бормоча себе под нас про всяких оболтусов, которые за всю свою жизнь так ничему не научились, а ему, бедному и несчастному, приходиться учить их. Зайдя в воду по шею (Витале было по грудь), началось обучение, с которого угорал весь пляж. Сначала меня взяли на руки и положили на живот, при этом объясняя, как плыть по-собачьи. Объяснения часто сопровождались отборным матом. Я старательно перебирала всеми четырьмя конечностями, но у меня ничегошеньки не выходило. Мой учитель рвал и метал. Костерил уже всех подряд, так что я была рада, что перепадало на орехи не только мне. Очередная попытка закончилась тем, что я булькнула в воду вниз головой. Под водой я растерялась и начала барахтаться, не понимая где поверхность.

Рядом со мной нырнул Егор, схватил меня и потащил наверх. Отплевавшись, я посмотрела на парня, который в это время отчитывал Виталика. Мой неудавшийся учитель резко нырнул, дав понять, что разговор окончен. Егор повернулся ко мне:

– Ну что, горе луковое, теперь твоим учителем буду я. Надеюсь, ты не против? Ну как я могла отказаться от такого. Меня совершенно не интересовало, из каких побуждений он это делает. В этот момент я хотела тупо осуществить свою детскую мечту - научиться плавать. Как не странно, с Егором у меня быстро начало получаться. Он объяснял просто, иногда показывая на практике. Я старалась сдержать смех при виде того, как он плывёт по-собачьи, правда у меня это плохо выходило. В итоге я уже смеялась на весь пляж. Егор поднялся и недовольно уставился на меня. Честно, не знаю, что такого смешного он увидел, но засмеялся и он. И вот, как два придурка, мы стояли по пояс в воде и ржали не пойми с чего. Романтика, блин Биба и Боба два NцензураN. Так, смеясь, мы и пошли на берег.

От смеха ноги скользили на камнях и заплетались, как у пьянчужки. Ещё одним фактором, который мешал нам нормально перемещаться было то что мы брызгали друг друга и толкались, как маленькие детки. Старая бабулька, возлежавшая в шезлонге, облачённая в леопардовый купальник, погрозила нам пальцем и что-то зло крикнула. Мы замолчали, теперь я шла и икала, так громко, что Егор опять не выдержал и заржал. Добравшись до своего шезлонга я буквально завалилась на него (Егор отошел, шепнув на прощание 'Увидимся'), решив провести оставшееся время на солнышке постепенно 'обжаривая' все стороны. Воткнув наушники, я начала по-настоящему расслабляться. В ушах играла одна из любимых мелодий Ант (25-17) - 'Жду чуда', я что-то мычала себе под нос, подпевая. Солнышко разморило меня, и я снова заснула, уже второй раз за день. Проснулась от того, что спина горела так, будто на неё положили раскалённые угли. Недовольно забурчав, я приподнялась.

Ребята так и купались в море, некоторые, как и я, лежали на шезлонге, рядом тоже кто-то дрых. Присмотревшись, я поняла что это Катька. Встав я от души потянулась и пошаркала к морю, зевая на ходу. Зайдя в море, я окунулась, холодная вода приятно взбодрила меня, и Мария Батьковнаснова была готова к подвигам. В гостиницу мы вернулись примерно часов в девять. Уставшие, но довольные. И разбрелись по своим номерам, так как снова нам предстояло рано вставать. Лежа на кровати, я долго не могла уснуть, уже и овечек считала, и мысленно пела себе колыбельные. Нечего не помогала. Встала и пошлёпала на балкон. Спать я предпочитала в футболке Киры, которую конфисковала у него ещё в школе. Выйдя на балкон, я приподнялась на цыпочки и сладко потянулась.

Как же всё-таки здесь хорошо. В воздухе слабо ощущался запах моря, а само оно в свете луны как-то магически переливалось.

– Что тоже не спиться?
– напугал меня голос Егора, который сидел в кресле на соседнем балконе, на ногах у него покоился нетбук.

– Ой, ты меня напугал!- воскликнула я, потом, спохватившись, стала говорить тише, так как боялась разбудить Катьку.

– Да что-то не могу уснуть, а ты почему не спишь?

– Я плохо засыпаю на новом месте, - ответил мне парень и начал что-то усиленно строчить на своем буке. Я придвинула кресло, стоявшее в углу, поближе к краю балкона и уставилась на небо.

– Хочешь, я расскажу тебе одну старую крымскую легенду?
– тихо спросил парень. Сама не знаю почему, хотя, нет, я знаю, мне хотелось услышать её.

– А как она называется?
– в свою очередь так же тихо, спросила я.

– Ну эту легенду мне когда-то рассказала моя бабушка, а называется она очень красиво 'Фонтан слез', ну так рассказывать?

– Да, да! Конечно! Мне очень интересно!- поспешно начала заверять парня я.

– Ну хорошо слушай - бархатным голосом миролюбиво сказал он, и начал свой рассказ. Свиреп и грозен был хан Крым-Гирей. Никого он не жалел и никого не щадил. Сильный был хан, но сила его уступала жестокости. К трону пришел Крым-Гирей через гору трупов. Он приказал вырезать всех мальчиков своего рода, даже самых маленьких, кто был ростом не выше колёсной чеки, чтобы никто не помышлял о власти, пока он, хан, жив. Власть и слава заменила ему все - и любовь, и ласку и даже деньги не любил он так. Какой не есть человек, а без сердца не бывает. И стал стареть молодой хан. Ослабело его жестокое сердце - и вошла в него любовь. Однажды в гарем к хану привезли невольницу, маленькую хрупкую девочку. Деляра её звали. Не согревала она его не лаской, не любовью, а всё равно полюбил её хан. И понял, наконец, что сердце может и болеть и страдать. Недолго провела Деляра в неволе. Зачахла, как нежный цветок. На закате дней своих, мужчине любить очень трудно, да и вообще признать любовь трудно в любом возрасте. От этой любви сердце всегда болит. А когда любимая уходит из жизни, сердце плачет кровью. Понял и хан, как трудно бывает человеческому сердцу. Тяжело стало великому хану, так тяжело, как простому человеку. Вызвал тогда великий хан мастера и сказал ему: - Сделай так, чтобы камень через века пронёс моё горе, чтобы камень заплакал, как плачет мужское сердце. Спросил его мастер: - Хороша была девушка?
– Она была молода, прекрасна как солнце, изящна как лань, кратка, как голубка, ласкова, как дитя.
– Из камня что выдавишь?- сказал мастер хану - Но раз твоё сердце заплакало, заплачет и он. На мраморной плите вырезал мастер, сначала лепесток цветка, затем другой. А в середине цветка вырезал человеческий глаз. Из него должна была упасть тяжелая мужская слеза. И ещё вырезал он улитку - символ сомнения. Знал он, сомнение грызёт душу хана. Стоит до сих пор и плачет день и ночь...

Так пронёс через века мастер всю силу любви мужчины, могущественного мужчины, к простой девушке. И ставил на память о его чувствах этот фонтан. Вот такая вот история, - закончил свой рассказ. А я сидела как завороженная. Странно я даже не заметила, как он перебрался на мой балкон. И стоял он близко-близко, я даже слышала, как он дышит. Я подняла глаза, собираясь сказать слова благодарности.

Но тут наши взгляды встретились, и меня как будто током грохнуло, и как будто со стороны я наблюдала, как Егор наклоняется ко мне и целует. В первые секунды я опешила, а потом неуверенно начала отвечать. Не знаю, сколько мы так целовались, знаю точно, что когда мы перестали, то я почему-то очутилась у него на коленях. А сам он сидел на кресле. Испугавшись того, что произошло или могло бы произойти, а, может, побоялась того, что мне разобьют сердце, не знаю точно.