— По крайней мере, у вас остались братья?

— Я единственный сын.

— Родственники?..

— Никаких.

— Как! Вы один на свете?

— Да, один на свете!..

— Ах! С каким нетерпением вы должны желать соединиться с вашими друзьями!

— С друзьями? У меня их нет!..

— Как! Неужели никто не ждет вас в Париже?

— Никто.

— Ах! Бедный молодой человек!.. Несчастный молодой человек!.. Извините эту фамильярность, кавалер…

— Не только извиняю, но и благодарю.

— Я боюсь, что мое любопытство наскучило вам…

— Нисколько.

— В таком случае, кавалер, если уж вы удостаиваете терпеливо отвечать на вопросы, может статься, нескромные, но внушаемые моим участием к вам, то скажите мне, прошу вас, какие причины привели вас в столицу? Я думал сначала, что вы ехали к родственникам или друзьям, но, как вижу, ошибся…

— Я приехал, — отвечал молодой человек, — чтобы найти здесь средства к жизни…

— Вы мне сейчас сказали, что у вас есть деньги, кажется?

— Есть, но мало, и потому я должен обеспечить себя в будущем…

— Разве вы не пользуетесь доходом с наследства вашего отца?

Кавалер сначала колебался, потом отвечал:

— Все, что я имею, находится в этом чемодане…

И он указал мне на кожаный чемодан, о котором я вам говорил.

— И как велика сумма? — спросил я.

Кавалер пристально на меня взглянул: вероятно, чувство недоверчивости проявилось в его мыслях. Я испугался и поспешил прибавить:

— Если я вас спросил об этом, кавалер, то единственно затем, чтобы дать вам какой-нибудь добрый совет… Я человек старый, к несчастью для меня… но опытный, знаю Париж, его хорошие и дурные стороны, сети, которые он скрывает под ногами тех, кто хочет искать счастья, и средства, которые он предлагает им… Может быть, если бы я знал, как велика сумма, которой вы располагаете, я посоветовал бы вам, как употребить ее с выгодой. Но если вопрос мой показался вам нескромным, не будем говорить об этом, кавалер.

Потом я встал и прибавил:

— Если вы будете иметь во мне нужду, кавалер, я готов к вашим услугам, как и говорил вам вчера. Пожалуйте запросто на улицу Грента и просите Николаса Бенуа, торговца шерстью, оптом и по мелочам, под вывеской «Серебряный Баран». Вам все укажут дом… Мы хорошо известны в квартале: триста лет живем мы там и торгуем под одной и той же фирмой… До свидания, кавалер, до свидания!..

Я сделал движение, чтобы взять свою шляпу, которую положил на стул, когда вошел. Молодой человек удержал меня. Я ожидал этого и продолжал собираться с самым неподдельным добродушием.

— Садитесь, месье Бенуа, прошу вас, — сказал он.

— Мне некогда, видите ли…

— Я прошу у вас только пять минут.

— Извольте…

Я сел.

— Месье Бенуа, — продолжал кавалер, — вы всегда держите ваше слово, не правда ли?

— Конечно!..

— Вы обещали мне сейчас дать совет?.. Так дайте его.

— Насчет чего?..

— Насчет употребления моего маленького состояния.

— А!

— У меня есть около сорока тысяч ливров.

— Сорок тысяч?..

— Да, золотом.

— И вы больше ничего не имеете?..

— За исключением нескольких вещиц, которые я хочу сохранить. Это очень мало, не правда ли?..

— Это немного, но с сорока тысячами ливров, можно предпринять что-нибудь.

— Что же, например?

— О! Это зависит от вас…

— Но если я прошу вас служить мне руководителем…

— Это такое деликатное дело!..

— Вы обещали!…

— Ну, хорошо! Я согласен, но, признаюсь, против воли… Вы хотите — не правда ли? — употребить ваши деньги таким образом, чтобы жить если не в богатстве, то, по крайней мере, в приличном довольстве…

— Именно.

— В Париже есть честные негоцианты, которые охотно возьмутся пустить в оборот ваши сорок тысяч ливров и давать вам проценты.

— Но я то что же буду делать?

— Проживать доход…

— Его хватит ненадолго… Я был воспитан в роскоши и сохранил привычку к расточительности, которая разовьется от праздности…

— Справедливо.

— Как же быть?

— Негоциант, который возьмет ваш капитал, может также предоставить вам в своем доме какую-нибудь должность…