Всё оставшееся до вечера время проходила как во сне, нервничая с каждым прошедшим часом сильнее и сильнее. К вечеру меня уже трясло от волнения и на кису с собачкой я смотрела совсем несчастными глазами. Улеглась в кроватку, тоскливый взгляд изображать не пришлось -- он сам собой проявлялся. Но несмотря на моё кислое выражение лица, служанка неумолимо вытащила меня из-под одеяла, не реагируя на жалобное лепетание, что мне плохо:

– Господин сказал, что вы себя чувствуете неплохо. Велел привести, - заявила она мне.

Сглотнула, услышав это. Если я чувствую, когда моему мужу плохо, может, и он тоже чувствует, когда плохо мне? Ой, если это так... Не поверит, когда начну изображать, что мне нечем дышать в его комнатах. Как же быть? Смелая не так давно, трусила безумно. Но меня безжалостно, в четыре руки вытащили из постели и повели в жилище Повелителя умерших. И только тогда, когда меня втолкнули в тёмную комнату, чуток пришла в себя и первой начала разговор, чувствуя супруга, прячущегося где-то недалеко во тьме.

– Что же вы врали, что Свет и Тьма не совместимы?
– задала вопрос язвительным тоном.
– Как оказалось, очень даже совместимы, раз есть вероятность рождения детей у нас с вами.

– А что это вы вопросом совместимости задались только сейчас?
– спросил холодно и спокойно, подошёл ко мне и положил руки на мои плечи. А с рук перчатки-то сняты, его кожа обжигает мою даже сквозь ткань платья.
– Утром вас это не волновало. Почему?

И вот как ответить на этот вопрос и не спалиться?

– Мне тяжело дышать, - попыталась ввернуть заготовленную отмазку.

– Странно, а мне кажется, что вы чувствуете себя вполне терпимо, - ровным тоном разбил её в пух и прах.

А ладони опустил ниже, с плеч, на грудь. Мамочки, что делается! Может, в обморок упасть?

– Как и вы, в моём присутствии, - хоть какой-то отвлекающий манёвр.
– Зачем вы мне солгали, что мой свет вас обжигает?
– сердито спросила, повысив голос.

– Я не солгал, - голос всё так же звучит спокойно, но очень уж близко от моего уха, дыхание мужчины чувствую кожей.
– Ваш свет обжигает. Но я готов потерпеть... ради детей.

– Я н-н-не могу, - выдавила из себя, дышать, действительно, стало трудней.

То ли от того, что мужчина поцеловал меня в шею, то ли от тьмы, заполняющей комнату. Кажется, и притворяться не придётся, голова закружилась и очень захотелось потерять сознание.

– Почему?
– задал вполне закономерный вопрос и принялся расстегивать моё платье.

– Я...
– и вот как сказать в такой момент, что пошутила?
– У меня... критические дни, - благословенная отмазка женщин всех времён и народов вовремя пришла в голову.

– У меня очень острый нюх, - блин, и в кого он такой непробиваемо спокойный?

– И?
– подтолкнула его продолжить, дрогнувшим голосом.

– Вы не пахнете кровью, - мне кажется, или кто-то в темноте улыбается?

– У вас на всё есть ответ?
– возмутилась не только из-за сказанного, но и из-за произвола, мужчина уже расстегнул часть мелких пуговичек спереди.
– Пожалуйста, - не выдержала, наконец, попробовав прикрыться руками -- вспомнила, что кое-кто очень хорошо видит в темноте.
– Не надо.

– Я только исполняю ваше желание, - непроницаемо и равнодушно констатировал мужчина.
– Вы же хотели детей... А сделать их только так можно.

– Хватит, - взмолилась, вцепляясь в его руки, останавливая, не давая дальше расстегивать пуговицы.

– Почему?
– снова тот же вопрос и слёзы сами на глаза просятся, от ощущения себя полной дурой.

– Я... не хочу...
– всё, что удалось произнести, задыхаясь.

Дальше фраза упорно не хотела выговариваться.

– От прокажённого детей не хотите, - он не задавал вопрос, утверждал.
– К чему тогда была эта шутка?

– Я обиделась на то, что вы мне солгали про Свет и Тьму, - правда давалась трудом, но лучше всё сразу сказать, чем продолжать эту пытку.