Попробовала подняться с постели сама, вопреки запрету лекарей. Встать удалось не с первой попытки. Конечности слушаться не хотели и к тому моменту, как цепляясь за один из столбиков, к которому крепился вычурный, расшитый золотом балдахин, смогла всё-таки подняться на дрожащие ноги, взмокла как омар в кастрюле с кипятком. Постояла у кровати чуток, чувствуя что штормит нещадно и обессиленно опустилась на постель, не в силах даже лечь нормально. Меня била мелкая, противная дрожь, на лбу выступила холодная испарина и слёзы бессилия сами собой соскальзывали с ресниц.

Осознала что плачу только тогда, когда в комнате появился не известный мне персонаж. Среди слуг и лекарей я его ранее не видела. А такое колоритное и пугающее чудо, сложно забыть. Вот и получалось, что примчался какой-то неизвестный, высокий и широкоплечий, скрывающийся под чёрным плащом с глубоким капюшоном, поднял меня на руки, уложил на кровати поудобнее, осушил мои слёзы невесть откуда взявшимся платком, при этом обратив моё внимание на то, что не соизволил ради этого действа снять тонкие перчатки и испарился, прежде прорычав нечто невразумительное тут же появившимся лекарям.

После его ухода меня стало клонить в сон и не успела задаться вопросом, а кто это был и что это было. Сил на любопытство и какие-либо эмоции не осталось. Только запечатлелось в памяти то, как сверкнули на меня зелёным светом нечеловеческие глаза из-под капюшона, когда этот некто что-то там лекарям рычал и этот странный, вызывающий смутный страх взгляд, стоял перед внутренним взором до тех пор, пока я не окунулась в сон без сновидений.

А проснувшись, первым делом поинтересовалась у девушки, сидевшей в кресле у кровати, кто это такой страшный ко мне забегал. Получив ответ: "Ваш супруг", почувствовала очередную настоятельную потребность грохнуться в обморок. Спасло только понимание, что есть шансы столкнуться с незнакомым мне супругом лицом к лицу ещё раз. Вон как прибежал, как только мне совсем плохо стало. Каждый раз так будет бегать или нет? Проверять это опытным путём не хотелось.

После моего пробуждения мои попытки куда-то там идти, на самотёк оставлять не стали. Появившиеся служанки, под руководством одного из лекарей помогли мне подняться и довели до уборной. Там ненадолго оставили меня одну, а после занялись моим туалетом. Вымыли меня, высушили, одели в тонкую ночную рубашку и вернули порядком уставшую в кровать. Чуть ли не с ложечки, опять же под бдительным приглядом лекаря, покормили. Утомлённая, откинулась на мягкие подушки, желая только одного -- снова уснуть. Моё желание исполнилось, стоило только вспомнить горящий зелёным светом взгляд и глаза сами собой закрылись. Загипнотизировали меня, что ли?

В следующее своё пробуждение чувствовала себя намного бодрее и справилась с дорогой до уборной уже сама. И снова еда, и снова навеянный неизвестным мне супругом сон... И очередное пробуждение. Мою жизнь нельзя было назвать разнообразной. Однозначно! И что-то меня такое растительное существование перестало устраивать, совсем. Есть и снова спать... Вот чего хотелось меньше всего. А ещё меньше хотелось, чтобы кто-то за меня решал, спать мне или не спать. Есть мне или не есть. Сама в состоянии о себе подумать... И ложку в руках способна удержать. С учётом того, что информацией со мной так никто и не спешил делиться, раздражение росло как снежный ком, грозя вылиться в истерику с битьём посуды. И я не выдержала, когда одна из служанок произнесла с улыбкой, обращаясь как к ребёнку:

– Откройте ротик, госпожа. Вот сейчас съедите одну ложечку...

– А что будет, если я не открою рот и есть с ложечки не стану?
– спросила с невинной улыбкой.

Только боюсь, взгляд выдавал степень моей злости и градус накала.

– Но господин велел вас накормить, - растерялась служанка, явно не ожидавшая от меня такого поведения.

– А что ещё велел господин? Снова усыпить меня, не поинтересовавшись моим мнением?
– закипала на пустом месте, это понимала, но эмоции не хотели подчиняться здравому смыслу, выходя из-под контроля и концетрируя обиду в невероятных количествах.

– Я сам, - раздалось с порога и в комнату вошёл давешний широкоплечий и в плаще с капюшоном.
– Выйдите все. Госпожа, - обратился мужчина ко мне низким голосом, в котором звучал металл.
– Вы должны поесть.

– Никому и ничего не должна, - буркнула в ответ.

– Не заставляйте применять к вам силу и право господина, - от ощутимой угрозы в его голосе меня передёрнуло.

– К слабым силу применить -- не велика доблесть, - бросила ему с презрением.

– Я предупредил, - сказал этот богатырь и устроился в кресле, в котором до него сидела служанка.

Предмет меблировки был явно маловат для этой горы мышц и жалобно скрипнул, когда мужчина нагнулся вперёд, прежде прихватив тарелку с бульоном. Мой незнакомый мне супруг окунул в янтарную жидкость ложку, помешал, потом поднёс столовый прибор, полный ароматной еды, к моим губам.

– Ну же, - мягко сказал мне и я открыла рот, при этом чётко сознавая, что делать этого не собиралась.