Между тем, в Главном штабе Японского Императорского флота довольно резонно посчитали, что сосредоточенных в Рабауле сил авиации берегового базирования недостаточно, и 1 ноября на аэродромы острова был переброшен дополнительный контингент в составе истребительных эскадрилий авианосцев «Дзуйхо» и «Сёкаку». Первая располагала 18, а вторая – 25 А6МЗ. Фактически это были «сливки» японской морской авиации. Достаточно сказать, что помимо отменной пилотажной и стрелковой подготовки, пилоты были обучены даже бомбометанию с пикирования.

Один из лучших японских асов главный старшина Тетсудзо Ивамото отмечал, что «до начала 1943 г. мы сражались самоотверженно и все ещё питали определенные надежды на успешное окончание войны. Но к концу 43-го исход этой борьбы был очевиден для всех, и мы дрались лишь только для того, чтобы не уронить свою честь и не прослыть трусами. Мы ясно ощущали себя расходным материалом и, в сущности, рано или поздно должны были все погибнуть…» Ему вторит старшина Такео Танимицу. «Конец 43-го. Я не могу вспомнить другое время, когда мысли о смерти занимали бы так много моего времени, что мешали сосредоточиться на выполнении повседневных обязанностей». Ко всему прочему, необходимо отметить, что условия базирования в Рабауле для прибывших пилотов авианосцев казались поистине ужасными. На авиабазах острова свирепствовала малярия, не отличавшая тыловых крыс от фронтовиков и косившая личный состав авиачастей не хуже американских пуль и снарядов 3*.

В то же время зенитно-артиллерийская группировка соответствовала значению базы, хранившей шестимесячный запас боеприпасов, продовольствия и топлива для всего сектора, и насчитывала 367(!!) орудий разных калибров, размещенных в основном на склонах вулканов вокруг гавани. В городе имелся радар, кроме того, Рабаул находился в центре треугольника, образованного РЛС в Кавиенге (севернее о-ва Новая Ирландия), в Бука (севернее Бугенвиля) и на юго-западе острова Новая Британия. Эта позволяло предупреждать о подходе самолетов за полчаса – час до того, как посыплются бомбы.

Ухудшение метеоусловий привело к растягиванию бомбардировочного наступления по времени, что в значительной мере снижало эффект от авиаударов, поскольку японцы не только успевали восполнять наносимый им с воздуха урон, но и в известной мере пока еще наращивали свою мощь.

Сильные ливни, воспретившие всякие полеты после 29 октября, позволили японцам без помех устранить последствия предыдущих налетов и усилить оборону базы. В последних числах октября в Симпсон Харбор прибыло до десятка транспортов, легкий крейсер «Тама» и эсминец «Юнаги».

1*Постоянные в тропических условиях ливни приводили к частому затоплению стоянок и взлетно-посадочных полос. В результате при взлёте нижнюю турель заливали целые потоки воды, практически мгновенно выводившие из строя её пулеметы даже если перед вылетом они были должным образом почищены и смазаны. Понятно, что использовать эту огневую точку после такой «банной процедуры» в реальной боевой обстановке становилось почти невозможно.

2*Данное словообразование произошло от слова «strafe», что в переводе с английского означает атака с бреющего полета.

3*Как выяснилось после войны, санитарные потери среди летного состава японской авиации превышали боевые! Часто дотянувший до своего аэродрома раненый пилот через некоторое время умирал от малярии или тропической лихорадки в госпитале из- за отсутствия необходимых лекарств и, в первую очередь, антибиотиков.

«Зеро» из состава авиагруппы авианосца «Дзуйкаку» (вверху).

А6МЗ <Хэмп>из 204-го кокутая на аэродроме Лакунаи (Рабаул) в октябре 1943-го.

День 2 ноября начался, как и несколько предыдущих: взлетевшие на рассвете четыре эскадрильи «Митчеллов» были вынуждены вернуться практически сразу. Позднее, в качестве фото-, а заодно и метеоразведчиков, к Рабаулу направили пару «Лайтнингов» из 8-й эскадрильи. К своему удивлению, пилоты «следопытов» обнаружили довольно сносную погоду над целью, без турбулентности и облаков. Помимо 237 самолетов на стоянках, разведчики насчитали в гавани 20 транспортов, танкер и семь эсминцев, и уже собрались, было отправляться восвояси, когда заметили подходившее к бухте соединение, состоявшее из двух тяжёлых («Миоко» и «Хагуро») и одного лёгкого («Агано») крейсера, а также пяти эсминцев. Эти корабли участвовали предыдущей ночью в морском бою в заливе Императрицы Августы, пытаясь противодействовать высадке американцев на Бугенвиль.

Фотографии этой армады произвели на американское командование эффект разорвавшейся бомбы. Бригадный генерал Эннис Уайтхед, командир 5-го Бомбардировочного Командования и правая рука Кенни, принял решение любой ценой нанести удар по Рабаулу, причем высшим приоритетом на этот раз должно было стать уничтожение не самолетов, а кораблей. Слишком велика была угроза не успевшим еще толком закрепиться на плацдарме десантникам со стороны корабельной артиллерии…

Хотя эксперты убедили Кенни, что истребительная авиация противника обескровлена предыдущими рейдами, Уайтхед упрямо отдал приказ включить в состав атакующей волны 80 «Лайтнингов». На язвительный вопрос своего начальника: «что они будут делать над целью?», генерал, не моргнув глазом, ответил, что «если истребителей противника в воздухе не будет, пусть проштурмуют позиции зенитной артиллерии, которой в Рабауле более чем достаточно.». Как выяснилось, это было мудрое решение, спасшее впоследствии не одну человеческую жизнь. Общее руководство налетом также было отдано в руки истребителя – командира 9-й истребительной эскадрильи майора Джеральда Джонсона (22 победы к концу войны), ведомым которого в этом вылете был «тот самый» капитан Ричард Бонг (40 побед к концу войны).