Надо заметить это довольно любопытный результат, так как в также упоминавшейся книге издательства «АСТ» «Мировая война 1939–1945 гг. Взгляд побеждённых» на с.716 указано, что с 1939 г. по 1945 г. в Германии было произведено всего лишь 113.515 самолётов! В также упомянутой выше работе Олафа Грёлера на с.494 количество самолётов, выпущенных Германией, оценивается в 119.296 экз., а построенных в Италии — в 13.200. В принципе, в этом нет ничего удивительного, так как, например, ещё лет 10–15 назад в работах, посвящённых Bf109, указывалось, что этих истребителей было выпущено 30–33 тыс. экз. Теперь же эти показатели плавно «всплыли» на уровень 36–37 тыс., а некоторые исследователи уже говорят о не менее чем 40 тыс. этих машин! Столь же пропорционально «подрос» и давно закончившийся серийный выпуск FW190, а также других знаменитых стервятников. Сколько же на самом деле было использовано самолётов ВВС держав «Оси» на европейском ТВД? Заметим, что в итальянской отчётности вообще царит откровенная неразбериха. Кроме того, надо учесть, что основная масса этой техники была потеряна, хотя и по различным причинам. Причём, практически все. За исключением сравнительно небольшого числа немецких, «дотянувших» до капитуляции, а также финских, румынских и болгарских самолетов, воевавших в конце войны против немцев, и примерно 4,5 тыс. итальянских машин, в сентябре 1943 г. доставшихся союзникам.

К самим союзникам также немало вопросов. При всей открытости на Западе свои потери считать не любят. Можно встретить данные по отдельным типам самолетов, боевым операциям, но единого списка ВСЕХ потерь, как боевых, так и небоевых, на всех театрах — не только над Западной Европой, но и в Северной и Восточной Африке, над Норвегией, на маршрутах перегона самолетов (например на трансафриканской трассе Такоради — Каир, по которой снабжались британские ВВС Западной Пустыни) или Индо-Бирманской, в лётных школах в Канаде и в Техасе — везде — такого списка авторам нигде не попадалось, да и вряд ли он и есть.

То же самое происходило в Корее, Вьетнаме и сейчас происходит в Ираке. Что ж, это особенности национальной отчетности! При этом наши самолеты, раздавленные немецкими танками в июне 1941 г. в Белоруссии, входят в списки наших потерь, а кое-кто их даже доблестно включает в списки побед Люфтваффе, хотя улететь со своих аэродромов наши экипажи не могли по самым разным причинам 14* .

Отмеченные выше критические замечания показывают, что сравнение величин потерь, понесённых военно-воздушными силами противоборствующих сторон является хотя и важным, но абсолютно недостаточным аргументом в системе доказательств для обоснования эффективности действий той или иной стороны. Совершенно очевидно, что этого даже недостаточно для доказательства того, что истребительная авиация одной из сторон, пусть даже понёсшая наименьшие потери, действовала эффективнее той, которая потеряла больше самолётов.

Кроме того, с точки зрения командования, нет особой разницы в том, каким образом были потеряны машины. Были ли они разбиты неопытными пилотами при полетах в плохую погоду, сбиты вражескими истребителями на подходе или отходе от цели, зенитками над целью, раздавлены танками на передовых аэродромах или выбыли из строя иным способом, это всё попадает в графу безвозвратных потерь. Исходя из этого, при анализе боевых операций почти бессмысленно делить потери на боевые и небоевые, тем более с учетом особенностей национальной отчетности. Причина заключается в том, что, как это, возможно, ни покажется странным, рост небоевых потерь (особенно в прифронтовой зоне!) показывает, насколько грамотно были спланированы боевые действия (и не только авиации!) 15* или, если хотите, учебный процесс в лётных школах или запасных авиачастях, где проводится переучивание лётного состава.

14* Традиционно почему-то считается, что в ходе летне-осеннего «блицкрига» 41 — го все доставшиеся немцам на захваченных аэродромах наши самолёты были повреждены в ходе первых бомбо-штурмовых авиаударов. Однако в реальности всё было сложнее. Повредить в ходе ударов с воздуха такое большое количество самолётов на земле было очень не просто, гораздо проще было уничтожить в ходе налётов склады ГСМ или вывезти из строя ВПП. Имеется масса и более тривиальных причин, из-за которых самолёт не сможет взлететь: разорванная на пробеге покрышка, пробитый радиатор и пр.

15*Типичный пример: если ваши подвижные соединения в ходе прорыва фронта во вражеском тылу остались без топлива и боеприпасов (неважно по какой причине), то вам придётся их снабжать скорее всего с помощью транспортной авиации. Хорошо если рядом есть аэродром или на худой конец подходящая посадочная площадка. А если нет? И тогда почти неизбежны незапланированные потери в транспортных самолётах даже без всякого воздействия противника. Хорошо, если подвижные соединения смогут получить минимально необходимое количество снабжения, то они продолжат выполнение поставленной задачи, а если нет?..

Что бы там ни говорили и не писали на Западе, но на Восточном фронте германская бомбардировочная авиация понесла весьма серьёзные потери. На фото Ju88A-4 из состава KG1 «Гйнденбург», доставшиеся нашим войскам на одном из аэродромов в районе Сталинграда зимой 1942–1943 гг.

При всём многообразии тематики применения авиации во Второй Мировой войне споры всё же ведутся в основном на тему точности учета своих потерь, приписок побед (что имело место у ВВС всех воюющих сторон), а также точности данных, хранящихся в архивах. Спорят о соотношении реальных побед Хартманна и Кожедуба, о том, сколько на самом деле уничтожил сказочник Рудель танков из более чем полутысячи им якобы сожженных, а также о многих других близких по тематике вещах. Говоря о причинах наших потерь, как правило, упоминают худшие характеристики самолетов и низкую подготовку пилотов, отсутствие опыта у командования, невысокую техническую оснащенность наземных обеспечивающих частей и отсутствие отработанного взаимодействия с сухопутными войсками. Всё это, безусловно, имело место, но справедливо, в основном, для первого периода войны. К 1944 г., что бы кто ни говорил, наши истребители, по крайне мере, уже мало уступали немецким, появился опыт у пилотов, и у командования, было решено множество организационных проблем. Но потери всё равно оставались высокими.

Однако во всех этих спорах никто, никогда не задавался вопросом, а могло ли вообще быть по-другому? Ведь любая война — это не уличная драка, а сложный процесс с множеством факторов, учесть которые до конца практически невозможно. Безусловно, уровень потерь зависит от тактики, знаний и опыта командиров, подготовки пилотов и характеристик самолетов, но если присмотреться к опубликованным данным по потерям ВВС противоборствующих сторон на заключительном этапе Второй Мировой войны, то нетрудно выяснить, что весьма серьёзный урон понесли наряду с советской авиацией также Королевские и американские ВВС.