Пока Нили укладывала одежки Баттон, Люси металась по дому на колесах, путаясь под ногами, и трещала как сорока:

— …Каждый вечер мыть посуду, и присматривать за Баттон, и убирать свою комнату. Даже не комнату, а весь дом… даже Белый дом, и…

В полуоткрытую дверь протиснулся Мэтт.

— Люс, Бертис и Чарли сидят с Баттон на веранде. Пойди попрощайся с ними.

— Я приглашу их в гости!

И Люси, хлопнув дверью, выскочила на улицу.

Горечь предательства все еще сковывала холодом сердце Нили. Не в силах смотреть на Мэтта, она снова занялась укладкой вещей.

— Стервятники уже слетаются, — сообщил он. — Показалась патрульная машина.

Нили уложила в чемодан штанишки Баттон, притворяясь, что не слушает. Мэтт подвинулся ближе, заполняя собой все свободное пространство. Нили подумала о Деннисе и о тайне, которую она не выдала, но которую Мэтт тем не менее разгадал. Перед отъездом нужно выяснить с ним отношения.

— Что от меня требуется, чтобы ты не раскрыл мои секреты всей Америке?

Мэтт устало прищурился.

— Думаю, для этого всего-навсего следует больше доверять мне.

— К чему? Основное правило политика — никогда не доверяй прессе.

— Я не просто пресса, — сухо заметил он. — Я твой друг.

Ее друг. Не любовник. Не возлюбленный.

Она не ожидала, что будет так больно. Но все же строго напомнила себе: сейчас необходимо защищать репутацию семьи. У нее слишком много проблем, чтобы предаваться скорби по поводу разбитого сердца. Возможно, она вообще слишком строго судит Мэтта и сгущает краски.

— Означает ли это, что ты отказался от намерения писать обо всем этом?

— Не могу, — тихо ответил он.

Ей не следовало так страдать. Не следовало. Она не заслужила ничего подобного. Почему же в душе такой мрак?

— Послушай, Нили, сейчас начнется настоящий ад. Репортеры не оставят в покое ни одного из участников этой истории. Самый уязвимый человек из всех нас — это ты. И лучшей защиты, чем я, тебе не найти.

— Повезло мне, а я и не знала! — презрительно бросила она.

— Я мог бы привести тысячи доводов, почему должен и обязан описать эту историю, но ты все равно не поверишь. Уже осудила и вынесла приговор.

Нили стиснула кулаки.

— Только не объясняй, что руководствуешься принципами высокой морали! И что твои намерения чисты, как свежевыпавший снег! За эти годы мне приходилось иметь дело с разными журналистами и быть свидетельницей самых подлых трюков, но ты побил все рекорды! Интересно, ты всегда спишь с героинями своих сюжетов?

— Прекрати, — сухо попросил он.

Нили отчаянно сражалась с молнией чемодана.

— Катись отсюда! Нам не о чем больше говорить.

— Нили, подумай хорошенько! Кто-то должен вразумительно объяснить репортерам, где ты провела целую неделю, иначе тебе не дадут ни минуты покоя.

— Значит, ты делаешь мне одолжение?

— Не хочу, чтобы мы расстались врагами.

— Желаешь, чтобы мы расстались друзьями? — Нили резко дернула за язычок молнии. — Стараешься успокоить свою совесть? Как твой друг, я просто обязана скормить тебе парочку жареных фактов из жизни людей того круга, куда тебе никогда не проникнуть!

— Значит, вот как ты обо мне думаешь!

Наконец ей удалось вывести его из себя! Теперь все будет намного легче…

— Боюсь, тебе совсем не понравится то, что я о тебе думаю.

Она взяла чемодан и попыталась протиснуться мимо, но Мэтт отшвырнул его и порывисто заключил ее в объятия.

— Черт побери, Нили! — прорычал он, впиваясь в ее губы.

Поцелуй был жестоким, болезненным, жалким подобием того, которым они наслаждались этим утром. Мэтт, похоже, тоже понял это, потому что отстранился и прижался лбом к ее лбу.

— Не делай этого, Нили. Нельзя, чтобы это кончилось вот так.

Но Нили вырвалась, гонимая стремлением ранить его так же сильно, как была ранена сама.

— Ты был всего лишь минутным развлечением, Мэтт. Теперь все позади.

Дверь фургона распахнулась, и влетела Люси, слишком взволнованная, чтобы заметать напряженные лица взрослых.

— О Господи, Нелл! У дома уже две полицейские машины, и только что приехали парни с телевидения. А Тони говорит, что на подходе вертолет! Мы полетим? О Господи, в жизни не была в вертолете! Как по-твоему, Баттон не испугается? Тебе придется держать ее, Мэтт, может, все и обойдется… — И тут она все поняла. Люси уставилась на Мэтта с приоткрытым ртом и, хотя задала вопрос, уже качала головой, словно знала ответ: — Ты ведь летишь с нами, правда?