Я сполз со стула и двинул к ней.

— Во! Приветик! — подвалил я этаким мальчи-ком-зайчиком.

— О, здорово, — ответила она, — Это Джофф.

— Очприятнапзнакомится, — выдал он и протянул мне руку, но едва я попытался пожать, он помахал ей у носа и заржал. Смешной прикол, если к месту и к времени, а в данной ситуации он не задел ни меня, ни Сэди, как я с удовольствием отметил. Типчик показался мне первостатейным И.М.Б.Е.Ц.И.Л.О.М. Я знаю, что она с ним мутила, и ситуация явно развивалась не в его пользу.

— Слушай, — обратился я к Сэди 18. — Я уже об-долбился и нажрался, но нам с тобой обязательно надо как-нибудь позавтракать. А если придешь пораньше, может даже получиться услышать от меня что-то хоть отдаленно осмысленное.

— Было бы здорово.

— Как насчет понедельника? 1:30?

— Хорошо, — кивнула она.

Мы распрощались, и я пошел надираться дальше. Ладна! Я уже слышал, как лязгают колеса, сцепляются шестеренки, дергаются рычаги, шкивы, кулачки и так далее.

* * *

Неумолимо наступило утро, я лежал в постели и раздраженно рассматривал свой член. Ночная дюжина кружек по-пролетарски убойного пива сделали свое зловредное дело, и он напоминал очищенную креветку — им даже мятную конфету не выебешь. Явно требуется поработать над собой, если я желаю как следует должным образом проявить себя с Сэди, если можно так выразиться. И если я хочу перестать бухать, мне надо как-то отвлечься, и я отправился вниз на кухню, где сидел Моркемб и как раз открывал банку.

— Я собираюсь написать роман, — провозгласил я.

— Зачем? — полюбопытствовал он.

— Надо исправиться, если я хочу выебать Сэди.

— Пусть лучше кошки ебутся, глотни пивка.

— Нет, я серьезно.

— Я тоже, и как ты его себе представляешь?

— Страниц примерно на сто, со схемами и прочими фишками.

— Тема?

— Все. Это будет ПЕСНЯ, СОНАТА, СИМФОНИЯ!

— Это будет байда, типа «Заебло!» 19

— Весьма! Весьма! Огромная грешнофоническая гнойновеллистическая байда, расползающаяся во времени и пространстве. Никаких законов, никаких границ, никаких пределов!

— Никакого сюжета.

— В жопу сюжет, когда у тебя в руках весь континуум, ебать его?! В смысле там будут все сюжеты, когда-либо, ыыы… или нет, или и так и так одновременно.

— А про меня там будет?

— Конечно! И я назову тебя, ыыы, Моркемб. Дин Моркемб.

— Здорово!

— Ага, это своеобразная отсылка к Дину Мори-арти из «На дороге» 20, но с намеком на… на…

— Дерьмовые приморские курорты…

— Я имел в виду Эрика Моркемба.

— Да! Во! Можешь это вставить.

— Чего?

— Этот кусок! Ты рассказываешь мне о книге!

— Хуйня! Самоотносимость работает только если ты лягушатник.

— Нда! Охуительно правильно!

— Нда! — я отправился наверх, врубил машину и энергично забарабанил по клавишам.

Нью-Йорк, США (4043N74OW) Воскресенье, 23 августа 1973 Венер

Открыв глаза, Джим обнаружил, что попал в ночной клуб. Разглядел несколько знакомых лиц, в их числе Бриджит Полк из компании Фабрики, где он тусил некоторое время год? два? четыре года? назад.

— Ууух, ты, блин! Охуеть — не встать! — провозгласил Джим. Бриджит не обратила не него внимания. И как раз вышла группа.

— Во, бля, черт! Это ж Л у Рид… Здорово, Лу! — помахал он, но Лу, казалось, глубоко был погружен в собственные мысли, и тут Джим вспомнил, что он невидим, неслышим и вообще неосязаем.

— Добрый вечер! Наша группа называется Velvet Underground. Сообщаю тем, кто не в курсах, вы можете танцевать. И ммм… мы именно и споем вам об этом. Песня называется «Гm Waiting For Му Man», это нежная народная песня начала пятидесятых о любви человека в подземке. Уверен, вам понравится.

И тут нежданное и неряшливое явление Христа народу: Джим Кэррол, написавший «Дневники баскетболиста» и недавно получивший Премию Молодых Авторов издательства Random House, подошел и завел беседу с Бриджит.