– Князь, давайте устроим проверку, - обратилась я к мужу официально.

Мир и Ратый поочерёдно взяли управление под свой контроль. Права были совместные. Оба имели право голоса по важным вопросам. А так в мирное время руководил Князь, а в военное - хан.

Выйдя из системы, я отключила робота, вернув Ратыю маленький шарик диаметром с вершок.

В облюбованном нами кабинете нас ждали несколько человек, все с повреждениями: кто-то был облысевшим и некогда красивое лицо украшали шрамы, другой был стариком с обвисшей кожей, у третьего жуткие язвы на лице.

"Мир, просканируй их."

Мы вновь остались втроём наедине с больными.

– Кажется, Ратый, нашлась пропажа.

Неужто это те, кто подати перевозил? Они самые, как сказал муж.

"Преданны ли они тебе."

"Безнадёга. Психика сломана. Это безвольные куклы."

Я хотела попробовать их исцелить, но муж не позволил.

"Нет, Яра."

"Мир, я так не могу."

"Это приказ. Нет."

Я поникла. Объяснений я не получила, и пусть Мир был тысячу раз прав, что не время и не место разборки устраивать, но обида всколыхнулась в моей душе.

Оставшиеся люди мне не запомнились. Я просто смотрела куда-то вдаль, а видела лишь этих троих подопытных. Каково это: вот так очутиться в плену, и продолжать жить изо дня в день?

Как с людьми была закончено, муж перешёл к животным. Началось всё с собак. Я тут же оживилась и с опаской стала наблюдать. Открывалась дверь, впускалась собака, отцеплялся поводок, по приказу князя, и собака мчалась на нас. В какой-то момент она останавливалась и, скуля, ложилась, поджав хвост. После этого собака отходила в сторону, садилась на задние лапы и принималась наблюдать за следующей жертвой.

Мне было интересно, что делал с ними муж, ведь тут уже речь о влюблённости не шла, и о восхищении, и о преданности. Тогда что?

Ситуация повторялась вновь и вновь. Следующим пунктом Пётр Алексеевич объявил, что собаки закончились.

Потом пошли обезьяны. Если собаки были всего лишь агрессивны, то эти существа были явно не в себе, помимо злобы. Перед смотром, приказ князя был однозначным, ничего не колоть, ничем не обрабатывать. Мир наблюдал за реакцией людей, животных. Обезьяна продолжала нападать, но ударялась о щит, размазывая кровь о невидимую стенку.

– Ратый, отойди-ка к двери, будь добр.

Хан пошёл. Но обезьяна не обратила внимания.

– Как интересно.

“Яра, ты тоже иди к хану. “

Я не сдвинулась с места. И пусть опыт надо было завершить, но обида на мужа не давала покоя.

Мир повернулся ко мне и побледнел, хмуря брови сам встал, пошёл к хану.

Наше защитное поле разделилось, исчезла и кровь на нём.

Обезьяна смотрела на меня, не отрывая взгляда и даже не обратила внимания на мужчин. Я встала со стула, отошла от стола и присела на корточки в углу, у окна. Обезьяна успокоилась и тоже села. До того красные белки глаз стали светлеть. Муж медленно подошёл ко мне. Обезьяна не реагировала.

А мне было всё равно. Никаких чувств, лишь холодный расчёт и наблюдение.

"Яра, прости."

Я отвернулась. Такое безразличие ко всему. Собаки улеглись на морды и смотрели безразличным взглядом, обезьяна тоже.

Муж вызвал ещё животное, это уже ложилось сразу же у входа.

Потом ситуация повторялась. Когда все существа закончились, муж разом их просканировал и что-то там внушил, после чего приказал разогнать компанию.

Попросив оставить нас вдвоём, он подошёл ко мне. Я так и сидела на корточках. Слёзы застилали глаза.

Мир присел рядом, прикасаясь ко мне плечом, положил голову на меня, и на ушко мне зашептал.

– Прости, любимая. Я погорячился. Но к этим людям нельзя прикасаться. Болезнь им больше не причиняет вреда, но она передаётся при контакте. И для других людей наступает быстрая смерть.

Я не могу тебя потерять. И не потому, что потом лишусь силы, а потому, что не смогу без тебя жить. Ты мне очень дорога, любимая. Я должен был объяснить, но я не смог. Мне нужно было переварить полученную информацию. Эти люди создавались как биологическое оружие. Их нельзя выпускать. Мало того, их нужно убить и убрать все последствия, а также уничтожить всю эту линию разработок. Прости.

И он поцеловал мне ушко, мне стало щекотно, и я вжала голову в плечи.

Безразличие отступало. Подняла взгляд на любимого, а он сник.

– Мир, ты чего?

– Надоело всё, Ясь. Третий день у власти, а везде всё хуже не придумаешь. Прости, я свои чувства на тебя передаю, а это непозволительно. А ещё ты должна это видеть, это больше всего и убивает.

Теперь я повторила действия мужа.

Обняла его.